- А то, что хотя от меня ничего не зависит и запуск возможен только в случае команды, после открытия «ядерного чемодана» президента, это я про сообщение кодов доступа, но…
Мартин сделал многозначительную паузу и продолжил:
- Любую систему при очень большом желании можно обойти. Главное, чтобы мозги работали. Ты понимаешь, о чем я?
«Псих, - с тоской подумал Алан. – Ставший долбанутым на всю голову после того, как над ним поизгилялся другой псих. Дернул же меня черт ввязаться в этот разговор. Это мне урок, чтобы впредь сразу понимать, с кем можно иметь дело, а с кем нет. По-хорошему, так надо было бы сообщить о нем куда следует».
Но Рудиг точно знал, что ничего сообщать он никуда не станет. По той простой причине, что ему не хотелось привлекать внимание к своей собственной личности. Непростая была у Алана биография, очень непростая.
Конечно, лучше бы Мартин отправился в тюрьму за убийство негра, а не сидел за пультом запуска ракеты, с такими-то идеями… Но даже сотня таких ненормальных при самом большом желании не сможет перехитрить систему контроля, исключающую любой несанкционированный запуск.
Обдумав все это, Алан решил насовсем завершить общение и более с Мартином никогда не пересекаться.
- Слушай меня, Марти, - негромко сказал он. – Давай сделаем так. Ты сейчас мне ничего мне не говорил, а я от тебя ничего не слышал. А если ты что-то сдуру и брякнул, то это был пустой треп. Договорились?
- Это был пустой треп, - послушно кивнул Мартин, уже ощущая, как алкогольный туман медленно выветривается из его сознания.
Глава 3. 1938 год. Тайна следователя НКВД Ерофеева
Макар Белихин понимал, что рано или поздно его арестуют.
Собственно, понял он это уже в день ареста начальника своего отдела, о чем через несколько часов знал уже весь наркомат. А Макар почти сразу стал ощущать на себе весьма своеобразные взгляды сослуживцев. Такие «понимающие» взгляды, какими смотрят на обреченного, выражающие целую гамму эмоций, от сочувствия до тайного ликования: «Хорошо, что он, а не я!»
Дело было в том, что в силу должности никто другой ранее не находился в столь постоянном контакте с ныне опальным начотдела. А Макар ежедневно составлял для него сводки, потом отвечал на многочисленные уточняющие вопросы начальника, возникающие по ходу ознакомления с этими сводками.
А значит...
Значит, Белихину в скором времени предстояло разделить участь экс-начальника.
Если бы Макар был один, возможно, он отнесся бы к ситуации с большим спокойствием. Уж если когда-то решил не оставаться обычным работягой, а собрался «пойти в служебный рост» (слово «карьера» в те времена звучало только в негативном контексте), то надо быть и готовым к тем рискам, которые возникают на таком пути в эти специфичные тридцатые годы. Но Макар был не один. С ним вместе шли по жизни жена Светлана и сын Олег, которому только что исполнилось семь лет.
Белихин знал, что происходит с семьями «врагов народа», то есть, подпавших под «58-ю». Светлану отправят в лагерь, где она долго не протянет из-за врожденных заболеваний, среди которых был и порок сердца. Олег же окажется в детдоме, опять же – специализированном, для детей выявленных «ВН». И для мальчика закончится в с е. Жизнь с заботливыми родителями в комфортабельной квартире, которую Белихину предоставили как ценному сотруднику, найдет свое завершение. А новая жизнь, вполне возможно, может Олегу показаться адом.
«Ну почему Сталин есть?! – с отчаянием думал Макар. – Вот в Испанской республике, которая сейчас сражается против фашистов, нет ведь Сталина! Нет!»
В Испанской республике Сталина действительно не было. Руководство осуществлялось коалиционным правительством, члены которого принадлежали к противоборствующим левым группировкам. Борьба между ними вылилась в еще одну гражданскую войну – уже внутри республиканского лагеря, с настоящими боями. Все это время франкисты медленно и методично очищали от республиканцев все новые территории страны. Правительственный кризис заставил уйти в отставку премьер-министра Хираля, потом то же самое случилось с Ларго Кабальеро, а последний премьер Хуан Негрин 1 апреля 1939 года подпишет капитуляцию, после чего войска Франко вступят в Мадрид.
На фронте героизм республиканцев часто сводился на нет склоками генералов.
Еще хуже обстояло дело в тылу. Промышленные предприятия находились под профсоюзным или партийным контролем разных партий, часть времени вообще не работали, поэтому ничем фронту не помогали. Те районы, где заправляли анархисты, представляли собой испанский вариант Гуляй-Поля.