- Удивительно, - произнес он, словно беседовал сам с собой. – Позавчера мы с вами вот так же разговаривали здесь, в моем кабинете, в день, когда, как выяснилось, мир стоял на грани катастрофы.
- Не со мной…
- Ну да. С вашей… предшественницей. Но сейчас мне интересно знать, что собой представляете вы.
- Ничего не представляю, - спокойно ответила Валя. – Я ведь человек ниоткуда и существую на этом свете лишь второй день.
- Но не очень-то дорожите своим существованием, - заметил Юрий Владимирович. – Вчера в метро наши сотрудники наружного наблюдения, совершившие тот же маневр, что и вы, прекрасно справились бы и без вас. А вот если бы они потеряли вас под колесами состава, у них были бы неприятности. Кстати, когда Анна Каренина бросалась под поезд, она как-то не додумалась при этом материться во весь голос.
Валя покраснела и что-то смущенно промямлила, но Андропов особо вслушиваться не стал и перешел к конкретике.
- Сейчас мне хотелось бы разобраться в ваших возможностях в качестве сотрудника нашего главка. Что вы скажете по ситуации в Афганистане?
- У меня нет сомнений, что убийство американского посла Дабса - это провокация ЦРУ. Роль Амина в этой истории довольно двусмысленная. А при подавлении мятежа в Герате он сделал все, чтобы вызвать у населения вражду к народной власти. В руководстве НДПА назревает раскол, и я уверена, что за этим стоит тот же Амин.
- Я вас понял, - проговорил председатель КГБ. - Ваша оценка профессиональна, тут не возразишь. Теперь вопрос на другую тему. Хотел бы ваше мнение по одной ситуации совсем в другой части планеты. В США.
- Юрий Владимирович, я постараюсь вникнуть в эту ситуацию, - проявила готовность девушка.
- Месяц назад в одно из наших консульств в США пришло письмо – оно было брошено в ящик для обращений у входа. Некая девушка, ранее гражданка СССР, просит ее спасти. Она вышла замуж за американца, отказалась от советского гражданства и переехала жить к мужу. Но он оказался сумасшедшим и извращенцем, издевался над ней, избивал, держал в подвале и подсадил на тяжелый наркотик. Воспользовавшись тем, что его убили грабители, она сбежала из города, без средств к существованию, с опасностью быть обвиненной в убийстве мужа. Ей пришлось зарабатывать проституцией на еду, дозу и крышу над головой. И она в письме уверяет, что имела связь с американцем, предположительно офицером, который спьяна хвастался, что имеет доступ к системе запуска ракет и намерен этим воспользоваться. На мой взгляд, про офицера это выдумка чистой воды, чтобы привлечь к себе интерес, а вот все остальное смахивает на правду. Она написала, где ее можно найти, то есть, адрес притона, где ей предоставили проживание. Кается и просится обратно на Родину. Как вы считаете, это провокация?
- Вряд ли, - без раздумий ответила Валя. – Так топорно разведслужбы могли действовать сто лет назад, на край – во времена Первой мировой войны.
- Я тоже так считаю, - кивнул Андропов. – Теперь по сути. Я еще не успел обсудить эту тему с товарищем Ткачуком, вашим руководителем. Но пока хочу услышать ваше мнение: стоит ли организовать за наш счет ее лечение в тамошней наркологической клинике, поставив ей ответное условие? Попробовать внедрить ее с агентурной функцией в среду антисоветской эмиграции?
- Такое внедрение – абсолютно провальный вариант, - решительно заявила Валя. – Нет худшего агента, чем наркозависимый, пусть даже после лечения. В США доступ к наркотикам облегченный, она в любой момент может вернуться к их употреблению. Особенно в среде антисоветской эмиграции, где многие употребляют сильные средства, я о молодежи, которая там тоже представлена.
- Мне понравилось, как вы рассуждаете, - задумчиво произнес председатель КГБ. – Я, пожалуй, с вами соглашусь. Поставим на этом деле крест.
- Как это крест? – с удивлением спросила Валя. – А разве мы не будем ее оттуда вытаскивать? Человек же погибнет! От наркотиков, от болезней, от рук сумасшедшего клиента! Разве мы не можем вернуть ее обратно в СССР и здесь вылечить?
- Вы это серьезно? – холодно поинтересовался Андропов. – По-вашему, мы обязаны использовать наши дипломатические ресурсы для спасения перебежчицы, которая ради красивой жизни отказалась от советского гражданства и упорхнула в Америку, оставив не только Родину, но и своих близких?
- Это ошибка, но не преступление, - возразила Валя. – Она же не Заладьева-первая, которая совершила государственную измену. Здесь всего лишь проявление слабости перед соблазном поймать раскрытыми ладонями дождь из материальных благ. Но разве не надо тем, кто совершил ошибку из-за незрелости мышления и теперь раскаивается, давать шанс начать жизнь с чистого листа? Алексей Толстой после революции эмигрировал, между прочим, из идейных соображений, но когда захотел вернуться, его приняли и дали ему возможность писать и издаваться.