Остолбенели даже другие погромщики, но быстро пришли в себя и принялись унижать профессора уже словесно. Один из ассистентов кафедры успел позвонить в полицию. Стражи порядка приехали достаточно быстро, но увезли почему-то профессора. А видео с пощечиной, на котором лицо Домино было затушевано, обошло украинский сегмент ютуба, собрав множество лайков и одобрительных комментариев.
Здесь, в батальоне «Ворон», Оклахома, быстро оценивший молодого бойца, обнадежил его:
- Когда разобьем Россию, не сомневайся, что в мединститут тебя примут. Пусть только попробуют не принять!
Каким-то образом распознав в Домино родственную душу, Оклахома однажды привел его в помещение, которое на тот момент занимал, и выложил перед ним несколько предметов, о предназначении которых Домино вряд ли смог бы догадаться сам.
- Это амулеты вуду, - объяснил ему командир батальона. - Все они становятся оберегами для своего владельца: и куклы, и мешочки "гри-гри". Разумеется, чтобы приобщиться к их силе, надо пройти обряд посвящения. Ты готов?
Заинтересованный Домино дал согласие. Заодно Стас провел с ним разъяснительную беседу о необходимости искоренения на Украине православной веры, против чего неофит нисколько не возражал.
Сегодняшнее обещание командира отдать ему для наработки практики сразу троих пленных не просто обрадовало Домино. От счастья он словно воспарил до небес. До этого он мог лишь завидовать белой завистью женщине-врачу из батальона "Азов" с позывным "Майна", которая всегда располагала обширным полем деятельности. Еще во время "революции гидности", когда майдановцами был захвачен секретарь львовского обкома компартии, она тренировала на нем свои навыки: вырвала ему клещами ногти. А в этом году Майна что-то подобное вытворяла с пленными донецкими бойцами в подземелье под Мариуполем, когда эта территория еще была под контролем ВСУ, по слухам – вводила им внутривенно бензин. Из Мариуполя она сумела выбраться в штатской одежде, насильно захватив с собой двух детей и выдавая их за своих. До этого их настоящих родителей она застрелила собственноручно. Майна была задержана россиянами, но затем освобождена в результате обмена пленными. Прошло немного времени, и госсекретарь США Энтони Блинкен лично вручил ей американскую награду "За отвагу".
На российской стороне тоже шла подготовка к событиям этой ночи. Как только подступила темнота, 2-й взвод 2-й штурмовой роты батальона «Себеж», который должен был открыть отвлекающий огонь, начал выдвигаться в сторону вражеских позиций. В это же время Илья Здрогов, Бобур и Пейнтбол вышли на берег Чилки. Разговаривали они вполголоса.
- Проверить экипировку, - тихо отдал приказ командир «Себежа». Тут же он принялся перечислять: дыхательный аппарат, маска, жилет-эквилибратор, компас, подводные часы и глубиномер, водолазный нож, подводный фонарь.
На все перечисленное Бобур и Пейнтбол отвечали: «На месте!» После завершения проверки Айвенго около минуты стоял, вглядываясь в черноту реки, а затем, негромко сказав: «Пора, мужики», принялся надевать гидрокостюм, а двое других боевых пловцов последовали его примеру.
Хотя в Москве тоже на пороге была ночь, мать Ильи, немолодая женщина, каким-то чудом сумевшая сохранить молодой блеск в глазах, с серебристо-пепельным цветом прически, маскирующим естественную седину, вдруг ощутила легкий укол в сердце, который так же мгновенно улетучился. Но осталось состояние смутной неопределенной тревоги, которая постепенно нарастала, а потом вдруг стала предельно отчетливой.
До такой степени это у нее раньше не проявлялось, хотя ее сын был на войне уже не первый месяц. Но именно в эти минуты то, что с ней происходило, можно было назвать острым приступом страха.
- Так, не раскисать! – приказала она себе. – Какие у меня основания паниковать именно сейчас?
Тут же она подумала:
«Вот у Толи Елистратова оба внука воюют, но он молодец, держится как-то. А ведь старше меня на шестнадцать лет, восемьдесят пять ему уже. Надо хоть позвонить ему, словами поддержать. Мы ведь оба - осколки т е х событий, поэтому дороги друг другу как память. Никого больше не осталось, кто знал тайну той рукописи. Андропов умер в феврале восемьдесят четвертого, пробыв генсеком чуть больше года».
Но тут мать Ильи почувствовала, что поддержать кого-то она сейчас не в состоянии. Более того, она сама нуждалась в поддержке. Но от кого она могла ее получить? Как назло, муж сейчас в Улан-Удэ, а по телефону всего не скажешь, это разговор глаза в глаза.