- Вы ее знали? – тихо спросила она.
- Я ее знал. Мне кажется, нам лучше продолжить этот разговор не здесь и не сейчас. Допустим, сегодня вечером в каком-нибудь кафе.
- Принимается, - кивнула художница.
- С нами будет еще моя жена.
- Не знала, что для людей нашего возраста еще актуальна супружеская бдительность, - слегка улыбнулась Андромеда.
- Дело в том, что моя жена тоже ее знала и тоже навсегда запомнила. Если этот разговор произойдет без нее, она мне этого не простит.
Вечером назначенная встреча состоялась. Вместе с Громенковым пришла его супруга, миловидная шатенка на несколько лет младше мужа, который был ровесником художницы.
- Лучше всего вам будет называть меня просто Степаном, а мою жену Настей, - предложил режиссер.
- Хорошо, а я тогда буду просто Андромеда. Раз уж мне теперь от этой кликухи никогда не избавиться.
Они заняли один из столиков и сделали заказ. От пристальных взглядов Громенкова и его жены Андромеде даже стало не по себе, и она с иронией заметила:
- Зря пытаетесь сравнивать, счет баллов заведомо не в мою пользу. Я всего лишь ее бледная тень.
- Вы не правы, - возразила Настя – Человек может укрыться в тени, может ее отбрасывать или не отбрасывать, но он не может сам быть чьей-то тенью.
- Странно, что я вообще ее отбрасываю, - проговорила Андромеда. – До сей поры не получается смириться с мыслью, что ты – искусственное существо в чужом теле с ложными воспоминаниями, навязанными кем-то извне. У вас-то все было по-настоящему: детство, мама, папа.
- Кстати, насчет «извне», - вдруг сказал Степан. – Вы в курсе, кто это был?
- Высшая по сравнению с нашей цивилизация, условно называемая «атлантами» и существующая параллельно с нами. Больше ничего о ней она не знала, а все, что знала, написала в оставленной для меня огромной рукописи. Потом эту рукопись уничтожил Андропов. Но никого из вас она по именам не назвала. Просто упомянула о каких-то абстрактных людях, которые ей помогали.
- Она все сделала правильно, - улыбнулся Степан. – Любое упоминание имен и фамилий могло принести неприятности их обладателям. Вы же сами сказали, что рукопись попала к Андропову. А нам она оставила вот эти два письма.
Он протянул собеседнице два листка бумаги. Прочитав, Андромеда спросила:
- А Алена, Станко, Серго? Они живы.
- Нет, они все погибли.
- Скажите, а какой она была? – задала Андромеда свой главный вопрос.
Степан пожал плечами:
- Обыкновенной. Не бастионом из камня и стали. Романтичная, мечтательная и сентиментальная девушка. Просто все кому не лень вовлекали ее в жестокие игры на выживание, где каждый день нужно было спасать себя, а иногда – других.
- Да, это трагическая и несправедливая судьба, - согласилась художница. – А то, что еще и душа оказалась стерта…
- А вот ни фига! – мотнул головой Степан. – Это она была уверена, что так будет. Но человеческая душа – бессмертна. И ее душа – тоже. Никакие «атланты» ничего «стереть» не могут. Они не боги, да и сам Бог ее не сотрет. Мы с Настей – православные. Двадцать лет назад мы крестились, будучи уже в весьма зрелом возрасте, то есть, это был не хайп, не дань моде, а серьезное решение зрелых людей с давно сложившейся личностью. Будьте уверены, что сейчас ее бессмертная душа там же, где и у остальных ушедших.
- Но как же тогда атланты, реинкарнация, успешные эксперименты Шаркевича? – спросила Андромеда – Все это никак не стыкуется с православными канонами. Христианская религия не приемлет реинкарнацию.
Степан, казалось, был готов к этому вопросу:
- Не надо пытаться найти какие-то объяснения или противоречия. Чем больше вы будете это делать, тем больше запутаетесь. Единственное объяснение называется – «Промысел Божий». Важно не то, какие события происходили, важен их результат. А результат таков, что мы с вами сидим и беседуем в мирном кафе, как и люди за другими столиками, а не превратились в ядерный пепел.
- Вы меня убедили, - вздохнула Андромеда. – Промысел Божий объясняет все, хотя некоторые его результаты осознавать печально. В адресованном мне посмертном послании она написала: «В чем твое предназначение – решать тебе». Но ничего решать мне не пришлось. Из органов меня выгнали, великим дипломатом я не стала, великим художником – тоже, ведь интерес к моей экспозиции уже пошел на убыль.
- Андромеда, вы не правы, - вступила в разговор Настя. – Сначала обозвали себя искусственным существом… Но детей-то вы рожали по-настоящему?
- Уж точно не виртуально, - рассмеялась художница.
- И наверняка воспитали их тоже по-настоящему.