Прибежав после работы в общежитие, Гена сразу попросил вахтершу вызвать скорую. Когда она приехала, хитрец мастерски симулировал приступ «дискинезии желчевыводящих путей». Болезнь эта хороша тем, что никакие анализы и прочие обследования не определят, есть она или нет.
Уже в больнице Гена вздохнул свободнее. Теперь надо продержаться здесь две недели – до дня увольнения.
И продержался.
Сразу после выписки Гена пришел на завод в состоянии крайней нервозности. Сердце его бешено колотилось. Вот сейчас придет он в отдел кадров, предъявит больничный, протянет руку за трудовой книжкой, а кадровичка зловеще прошипит ему:
- Вы не торопитесь, идите прямо сейчас в заводоуправление, вас там кое о чем спросить хотят.
Но ничего такого не произошло. Сотрудница ОК с равнодушным видом приняла больничный и сказала, что с выплатой расчета будет задержка из-за этого самого больничного, а трудовую книжку она отдаст ему прямо сейчас. И тут же написала в ней увольнение по собственному желанию.
Пронесло!
Гена возликовал. Получается, никто его не выдал.
«Но все равно надо извлечь урок и впредь быть во всем осторожнее», - сделал он для себя вывод на будущее.
Работать ему сейчас дико не хотелось. Надо хотя бы сделать перерыв, чтобы какое-то время получать денег хоть и меньше, но без затрат усилий. После полученного стресса надо восстановить боевой дух – так решил Гена.
Он устроился вахтером в гостиницу рядом со зданием телецентра. При гостинице было еще и молодежное туристическое бюро. Посидев на вахте несколько дней, Гена порядком разленился. Но деньги-то нужны! Тут зарплата совсем хилая, не случайно вахтерами больше пенсионеры подрабатывают, иногда студенты.
Когда его смена подходила к концу, Гена собрался переодеваться, чтобы идти домой, но тут в вахтерскую комнату заглянул румын.
- Джинсы не нужно? – вполголоса спросил он.
Гена уже слышал, что приезжающие румыны - в большинстве своем фарцовщики. И этот туда же.
- Сколько? – спросил он чисто из праздного интереса.
- Сто. Если от двух до четырех пар – то восемьдесят. Если больше – шестьдесят.
Арифметика нехитрая. Но тут Гену осенила идея.
Продажа импортных шмоток, которые в СССР являются дефицитом и показателем благосостояния человека – дело необыкновенно прибыльное, хоть и рискованное. Так называемые «жучки» паслись «на галерке» (под сводами Перинной линии «Гостиного двора») и продавали джинсы тоже за сто рублей. А брали наверняка оптом у таких, как этот румын, по шестьдесят. Навар с каждой пары – сорок рублей. Это месячная студенческая стипендия и треть месячной зарплаты начинающего инженера.
А что, если самому пожучковать?
Дело, конечно, опасное, как раз под статью о нетрудовых доходах. Но «жучки» как-то с этим не парились и чувствовали себя вполне спокойно и уверенно. Милиция почему-то их не трогала: видимо у «жучков» были с ней какие-то особые отношения. Но конкуренты завсегдатаям Перинной линии не нужны. Новичка не только изобьют, но и в милицию сдадут. Так что, если промышлять в свободное время фарцой, то делать это нужно не там. Но это не страшно – Ленинград город большой.
Деньги для вложения в первую оптовую покупку у Гены были – он еще не успел просадить все доходы от подпольной рюмочной. Надо было еще убедиться в надежности потенциального поставщика. Он ведь под видом «фирмухи» может впарить и подделку, сработанную кустарями где-нибудь в сарае, которая расползается по швам на второй день.
- Принеси пять, я посмотрю и примерю, - коротко сказал Гена.
Примерить очень важно. Настоящий импорт собственной кожей ощущается совсем иначе, чем «паленка».
Румын ушел, а через некоторое время нарисовался вновь с большой клетчатой сумкой в руках. Из нее он выложил пять свертков.
Развернув один из них, Гена стянул с себя брюки и начал напяливать на себя новенькие, радующие глаз джинсы.
Комната изнутри не запиралась. Как в нее вошла заместитель директора гостиницы, он в первый момент даже не заметил. Гораздо раньше увидел ее румын. Он мгновенно покидал свертки в свою сумку, сорвал с Гены примеряемую им пару и в одночасье улетучился, оставив своего контрагента наедине с начальницей.