- А твоя-то бывшая, Настя, снова замуж вышла, - вдруг вспомнил Артем.
- Откуда знаешь?
- Недавно ее с мужем на улице встретил. Я этого парня и раньше видел, когда в совхоз ездили.
- И кто он? – поинтересовался Гена.
- На «Ленфильме» помощник режиссера. Но чувствуется, что со временем и сам в режиссеры выбьется.
- А она не боится, что он у нее квартиру отожмет?
Артем как-то оторопело взглянул на друга, а потом звонко расхохотался:
- Кто о чем, а вшивый о бане! Неглубоко плаваешь, старичок, отсюда и мысли такие. Пора тебе вылезать из детских штанишек, переходить на новый уровень и заняться настоящим делом.
- Только вот случай не представляется, - буркнул Гена.
- Считай, что представился. Мне в райкоме нужны свои люди, своя команда. На первое время я мог бы тебя пристроить инструктором, организовали бы тебе вступление в партию, а дальше уже твоя судьба в твоей власти.
- Ты серьезно?! – с радостью вскрикнул Гена.
- Серьезней не бывает. Более того – пришло время шальных заработков. А деньги – это кровь. Вот ты с института что помнишь про стройотряды?
- Фигня на постном масле, - усмехнулся Гена. – Студенты знают, что им в любом случае заплатят копейки, поэтому больше перекуривают, чем работают. Но наряды им все равно закроют. Потом, получив после строяка эти копейки, они в первый же вечер сообща их пропивают.
- Вот-вот, - согласился Артем. – Но есть и другие строяки, о которых не говорят и не пишут. Когда приезжают на суровый Север, работают весь световой день с получасовым перерывом на перекус и без выходных дней, зато привозят домой то, что не только приятно шелестит, но и не в любой бумажник влезет. Это называется – серьезный настрой. А мы, райком ВЛКСМ, можем пособлять в том, чтобы такие желающие и те, кто готов им серьезно платить, могли друг друга находить. И за это мы тоже будем что-то иметь.
- Это же прямо маклерство какое-то, прямо под статью о нетрудовых доходах, - скривился Гена. – За такое весь райком пересажают.
- А вот и нет. Мы не маклеры. Мы те, кто тоже в этом договоре прописан в качестве участников трудовой деятельности, с какими-нибудь формальными функциями, но подлежащими оплате. Пусть попробует кто подкопаться. Усек?
- Да, здорово, - признал Гена. – Это ты сам придумал?
- Куда мне одному! Сейчас по райкомам серьезное шевеление пошло, потому что идеи – хорошо, но их под матрас не положишь. Что-то материальное тоже должно радовать наши души. Даже такая фраза где-то проскочила: «Надо не жить прошлыми успехами, а уметь перестраивать себя для будущего». Как тебе это слово – «перестройка»? Звучит?
- Звучит. Артемыч, ты же знаешь: я под всеми твоими затеями всегда подписывался и теперь тоже готов.
- Но ты еще вот что учти, - предупредил Артем. – В такой работе водится куча подводных камней. Желающие подставить тебе подножку всегда найдутся. И если не сожрешь ты, то сожрут тебя. И ветер нехороший может дуть как в самом райкоме, так и за его пределами. К примеру, была такая Валька Белихина. В комитете комсомола Универа идеологией заведовала, сама с Восточного факультета. Много крови мне попортила, сука кагэбистская. А задавить не мог.
- И чем кончилось?
- Сама слилась. Закончила Универ и сразу в МИД скакнула.
- Какая же кагэбистская, если в МИД? – удивился Гена.
- А то ты не знаешь! Что МИД, что Лубянка – это все грибы из одной корзины. Аристократия, глыть! Вот придет время, когда мы в стране власть возьмем, тогда быстро их одернем, чтобы они свои свиные хавальники от кормушки-то отодвинули и другим место возле нее дали, а то и получить по этим хавальникам можно сильно и резко…
Гена испуганно оглянулся. Он уже понял, что Артем перебрал пива, и совершенно не хотел, чтобы к их разговору прислушивался весь зал. Но все было спокойно, никто не обращал на них внимания, за другими столиками мужики дули себе пиво и вели собственные разговоры, не пытаясь улавливать обрывки чужих.
- Артемыч, а тут слухи ползут, что война скоро. Американцы-то в Иране базы строят у наших границ, а наши им пригрозили. Как бы ни случилось так, что потом власть эту брать будет уже негде и некому.
- Я тебе так скажу, - хохотнул Артем. – Ты по этому поводу не парься и нервные клетки свои не сжигай. Мы с тобой все равно ничего изменить не можем. Если и случится война, то не сегодня и не завтра. Погулять в этой жизни как следует мы еще успеем. Хочешь, прямо сейчас к девчонкам закатимся? Знаю я двух… Коньяк и сервелат за мной.