– Но я уже медитировала сегодня.
– Помнится, я говорил что-то про четыре раза в день, – напомнил Вэйдун, прекрасно зная, что как он скажет, так и будет.
– Духова медитация, – заворчала я, поудобнее устраиваясь на скамейке и снова погружаясь в сон.
Разбудил меня чудовищный грохот.
Я вскочила как ошпаренная и с перепугу едва не выпустила столп огня. Мне показалось, на карету напали, как тогда, когда мы ехали с Дэмиром по Маркиании, но на самом деле это Вэйдун выпрыгнул на улицу прямо на ходу и снес ящики, которые стояли у него на пути. Я выбралась следом, не понимая, что происходит. Вэйдун отбежал, держась за сердце, а потом тяжело свалился на колени и фонтаном выплюнул кровь. При этом от его плеч и рук поднимался алый дым.
Цанрен быстро остановили караван. Один из воинов бросился на помощь Вэйдуну, но тот вскочил и нетвердо попятился назад, выставив перед собой руки.
– Не подходите! – прохрипел он.
Глаза у него были ошалелые, как у испуганного зверька, и красные со скопившейся в уголках кровью.
– Да какого духа опять с тобой происходит?! – закричала я, подавшись вперед, но генерал Ван выставил передо мной руку, не дав приблизиться к принцу.
– Не подходи, – глухо сказал глава цанрен.
Вэйдун отошел чуть дальше, сделал несколько размашистых движений руками, как будто заталкивал алые всполохи обратно внутрь, и сел медитировать.
– Что с ним? – спросила я. – Такое часто бывает?
– Иногда, – ответил Ван. – Во дворце ни для кого не секрет, что принц часто посещает Мофа.
– У него какая-то болезнь?
– Шамай, хватит спрашивать! – рявкнул Вэйдун, гневно воззрившись в нашу сторону.
– Шамай? – Ван сначала посмотрел на принца, потом изумленно уставился на меня.
Ну вот, проболтались.
– Духова мать! – раздраженно прорычал Вэйдун, поднимаясь на ноги. – Кто об этом проговорится, будет казнен. Ко мне не заходить, я скажу, когда ехать.
С таким настроением он доковылял до повозки и стал медитировать там.
Цанрен ничего не спрашивали, хотя вопросов у них наверняка было много. Главное, чтобы они не проговорились, но что-то мне подсказывало, что они будут держать язык за зубами.
Мы ждали в полном молчании. Ожидание показалось вечностью, и когда Вэйдун выглянул из кареты, у меня едва не вырвался вздох облегчения – наконец-то!
– Едем, – коротко сказал он и нырнул обратно.
Я залезла следом. Вэйдун сидел на скамье с прямой спиной, положив руки на колени и закрыв глаза.
– Как ты себя чувствуешь? – несмело спросила я.
Он не шелохнулся, только покосился на меня, а потом снова закрыл глаза. Я заметила, что под нижними веками у него остались кровавые разводы. Очевидно, он пытался вытереться, но без зеркала не смог сделать это как следует.
Я решила, что ответа ждать не стоит, но ошиблась.
– Я не болен, – внезапно сказал он.
Я удивленно повернулась в его сторону. Задавать никаких вопросов не стала, боясь спугнуть его откровенность, потому что он явно сам собирался что-то рассказать.
– Просто моя способность очень… непростая. В отличие от вас, я не получал ее в Мофа. Я с ней родился. Она проявилась у меня в пять лет, и мне сразу же сделали метку, чтобы я мог ее контролировать. Метка – это не просто рисунок на коже, она сосредотачивает в себе энергию и, подобно сердцу, переносит ее по всему телу, как кровь по венам. С меткой ко мне пришла вторая способность, но она очень слабая и всегда остается на уровне серебряной, потому что вся сила других меток уходит на то, чтобы удерживать тьму, которой с каждым днем становится все больше. Я не могу остановиться. Мне придется делать метки каждые пять лет, чтобы контролировать разрастающуюся тьму, а иначе она меня убьет. Шестую надо было сделать в двадцать восемь, но из-за того, что свалилось на меня в последнее время, пришлось поторопиться. Мне было тяжело это контролировать. И до сих пор тяжело… Теперь ты знаешь.
Я была поражена.
– Разве люди могут рождаться со способностями? – Это не укладывалось у меня в голове.
– Да, но без меток такие люди долго не живут.
Вэйдун правда боролся каждую минуту своей жизни – с чем-то, что являлось частью его существа. Я не могла представить, насколько ему тяжело. Свою серебряную метку я перенесла легко, помнила лишь боль, которая жгла руку, когда мне даровал силы дух-панда. Однако последующая ломка и бред не запомнились благодаря тому, что Юёр утянула меня в свое сознание, – вместо этого я отдыхала на вымышленной волшебной поляне и пила чай со сладостями. Возможно, Вэйдун каждый день страдает, как при получении новой метки, раз эта сила исходит от него самого.