«Мы ознакомились с отчетом мистера Смита», — писал Ревир Хендриксу в начале 1806 года. «Он полностью соответствует нынешней администрации правительства. В его отчете говорится о листе, болтах, шипах на сумму 56 840 долларов США… Теперь мы знаем, что в Чарльзтауне хранится более 120 000 долларов США…». Другими словами, полученным признавалось менее половины того, что было отгружено. Но, судя по всему, люди получили свои деньги, так как по счетам Ревира-Хендрикса в том году было получено более полумиллиона долларов в оплату государственных заказов.
В 1803 г. молодой человек по имени Роберт Фултон сумел продемонстрировать, что водное судно можно приводить в движение с помощью пара. Паровые котлы Фултона были изготовлены из меди, и Фултон стал еще одним важным заказчиком Хармона Хендрикса. Котлы Хендрикса ставились на первый паровой военный корабль Фултона — Paragon, Firefly, Nassau и Clermont, которые в течение многих лет курсировали вверх и вниз по реке Гудзон между Нью-Йорком и Олбани. Вскоре продажа меди для котлов Фултона — Фултон в течение тридцати лет обладал монополией на производство пароходов — стала более прибыльным делом, чем продажа меди для спиртовок. Партнер (и шурин) Хармона Хендрикса, Соломон Айзекс, стал настолько связан с котлами, что его прозвали «Пароход» Айзекс. В 1819 г., когда Фултон достраивал пароход S.S. Savannah, который должен был стать первым океанским пароходом, его прозвали «паровым гробом» разные высокопоставленные скептики, уверявшие, что он никогда не будет работать. Когда корабль завершил свое триумфальное плавание через Атлантику в рекордные сроки, Хармон Хендрикс скромно заявил, что его медь была в котлах «Саванны».
Однако «Саванна» не была одним из самых прибыльных предприятий его фирмы. У Хармона Хендрикса были двоюродные братья в городе Саванна — Генри и Минисы, которые являлись важными акционерами пароходной компании «Саванна», и Хендрикс продавал им свою медь по семейным ценам. Один котел размером двадцать на восемь с половиной футов обошелся «Фултону» в 30 000 долларов пять лет назад. За два больших котла «Саванны», каждый размером 26 на 6 футов, он заплатил всего 1237,72 долл. Кроме того, по какой-то причине родственники Хендрикса так и не расплатились с ним полностью. Он получил лишь 1115,05 — 122,67 долл.
Успех и богатство, конечно же, были неоднозначным благословением, когда, узнав о богатстве Хармона Хендрикса, дальние родственники со всего мира стали писать ему письма, требуя, по их мнению, свою долю щедрости.
Понятно, что на рассмотрение этих требований уходила значительная часть дня. Например, в Ньюпорте жили двоюродные братья Лопесов, которые постоянно писали, объявляя себя «обездоленными», и просили денег в больших и малых суммах. К типично слезливой записке Лопесов с просьбой о тридцати долларах Хармон Хендрикс прикладывал собственную отрывистую надпись: «Послал ей 20 долларов». Через несколько месяцев другой родственник его мачехи, Сэмюэл Лопес, потребовал двести долларов, обещая «с честью масона» вернуть их. Племяннику Гилберта Стюарта Хармон Хендрикс одолжил 12 000 долларов, и когда Стюарт узнал об этом, он предостерег Хендрикса: «Если у вас хватит терпения, он вернет вам долг, но если вы, как суровый хозяин, попытаетесь бросить его в тюрьму, то можете потерять все». В то же время деньги в фирму Хендрикса поступали с большой скоростью, как от продажи меди, так и от таких товаров, как скипидар, свиньи, тыквы, джин и садовые семена. В 1807 г. шурин Хендрикса Якоб де Леон сообщил Хендриксу, что он продал «черных птиц на сумму до 70 тыс. долл.» — эвфемизм для обозначения негров-рабов — и получит деньги в ноябре. Удача продолжала сопутствовать ему. 22 июля 1814 г. Хармон поспорил с Джеком Коэном на «бобровую шапку», что мир наступит в течение четырех месяцев, и выиграл пари, поскольку военные действия войны 1812 г. закончились до ноября.
Но родственники продолжали донимать его. Из Англии ему написала овдовевшая тетя Рейчел Вааг, объяснив, что наследство ее покойного мужа еще не решено, а до тех пор она нуждается в деньгах. Хендрикс поручил одному из своих лондонских представителей снабдить ее деньгами. Двоюродный брат Бенджамин Да Коста, жена которого умерла, отправил своего маленького сына Моисея жить к Хендрикам, у которых уже было двенадцать собственных детей, и Да Коста постоянно давал Хармону Хендриксу указания относительно того, какое образование должен получить мальчик. Хармон велел ему изучать испанский и французский языки, но да Коста предпочел, чтобы мальчик изучал английский, «родной язык», и даже предложил исключить иврит из программы обучения: «Так как, смею предположить, он уже знает молитвы на этом языке, что вполне соответствует моим пожеланиям».