Мысли о самоубийстве стали посещать меня. Нужно было что-то предпринимать. Мне показалось, что меня может спасти что-то новое и необычное.
Таковым стал социалистический эксперимент. Я прибыл в Советский Союз с твердым намерением начать жизнь заново.
Я стал ведущим инженером одной из строек во время второй пятилетки. Тогда специалисты из-за рубежа очень ценились.
Пришлось привыкать к жизни и необычному быту новой страны. Имея немалые способности к языку, я быстро его освоил, тем более, что уже читал на нем еще в прошлом веке таких титанов литературы, как Гоголь, Толстой, Тургенев и Достоевский. Мою деятельность оценили, я получил временное жилье, хороший оклад. Моя просьба о гражданстве была удовлетворена, что для меня было очень важно. Ведь я хотел остаться в этой новой, непохожей на другие и такой интересной для меня стране, быть ей нужным в то время, как после 1937 года со многими иностранными специалистами контракты расторгли.
Но тут грянула новая война! По документам я был немцем и естественно был арестован и посажен в лагерь. Мне ничего не стоило бежать из мест заключения, но я не хотел покидать страну. Куда бежать? В Америку? Я не любил янки! Но, еще больше, я ненавидел нацизм во всех его проявлениях, считая, что он лишь погубит Германию, мою родину. Я понимал, что только страна, гражданином которой я сейчас являюсь, сможет сломать хребет новоявленному мировому фюреру, но, в случае его победы, мир людской погибнет!
Пустив в ход все свои способности, я сумел доказать свою пользу в научной области. Власти сочли целесообразным мое перемещение в так называемую «шарашку» - комфортабельную тюрьму.
Я неистово работал над новым изобретением.
Моя ракетная установка дала неожиданный эффект! Врага погнали прочь и достаточно активно!
Вскоре меня освободили. А буквально через две недели в газетах появилось сообщение о награждении советского инженера Вольдемара Августовича Эркера Сталинской премией первой степени.
Победа над нацизмом стала и моим личным праздником!
***
В послевоенное время я практически никуда не выезжал из страны. Мир меня перестал интересовать! Жил и работал в области оборонной промышленности и космической техники, отдавая всего себя науке и изобретательству. Защитил диссертацию, получил ученое звание профессора.
Но моя жизнь разделилась для меня на счастливые часы работы и несчастливое время досуга.
После работы я изнывал от скуки и одиночества. Я ждал того часа, когда я снова смогу пойти на работу. Я практически не отдыхал, никогда не уходил в отпуск, а когда все же меня выпихивали – соглашался, чтобы не вызвать недоумений и подозрений.
Дома все было по-другому. Я слонялся из угла в угол. Телевизор мне был неинтересен, друзья мне были скучны; с товарищами по работе я поддерживал отношения просто так, для вида, лишь книги, иногда, спасали меня.
Ночи превращались в сплошные часы мучений. Я пробовал читать, бросал книги, сочинял стихи, которые потом сжигал, часами просиживал на балконе, наблюдая за звездами, да вспоминая золотой период жизни с Минной. Но, в конце концов, мне пришлось самому создать новый вид довольно сильного снотворного. Это помогало уснуть и забыться.
И я понял, что стану бессмертным сумасшедшим, если не поработаю над собой.
Я решил вновь создать семью, считая, что это придаст моей жизни дополнительный смысл. Мне давно нравилась одна молодая женщина, сотрудница института. Звали ее Марией. Высокая, стройная, со слегка рыжеватыми волосами, она напоминала мне мою Минну.
То, что она на меня не обращала внимания, было еще полбеды. Это было дело поправимое. Но она была замужем. И ее муж был немецкого происхождения – Сергей Карлович Хаффман, сын немецкого коммуниста – антифашиста.
Пришлось перешагнуть и через это препятствие. Я решил тряхнуть стариной и вспомнил свое чародейство, открыл тщательно спрятанные от посторонних глаз старые книги.
И вот как-то осенним вечером, на подмосковной даче, когда глухо шумели и гнулись под ветром сосны, я вызвал ментальное тело моей избранницы, чтобы подчинить ее волю своей.
В процессе ухаживания за Марией я очень преобразился. Колдовство сыграло свою роль, я был привлекателен и галантен, и даже небольшой горб не портил меня.
Мы часто встречались, и я уговорил Марию поехать со мной к морю.
Там, у Черного моря, среди крымских скал, я признался Марии в любви и сделал предложение. А когда я познакомился с ее дочерью, милой Юленькой, я вдруг понял, что нашел клад. В глубине глаз Юлии я увидел будущее, свою судьбу…
Я добился своего. Мария развелась с Хаффманом и вышла за меня замуж. К Юлии я благоволил, стараясь стать ей заботливым и внимательным отцом.
Но, увы, этот новый брак не принес мне счастья. Стоило только развеяться чарам колдовства, Мария начинала меня ненавидеть. Как-то мы опять поехали к морю, и там Мария открыто сказала, как она терпеть меня не может, что я страшный и гадкий человек.
Признаюсь, я потерял контроль над собой! Я отпустил свой гнев на свободу! Я расправил свои крылья, взвился над бушующим морем, и, вместе с женой в руках, летел над волнами до каменного острова, и там оставил свою жертву. Я привел Марию в чувство и заявил, что если она не хочет расстаться с жизнью, то должна покориться мне!
Назад она возвращалось кроткая и шелковая. Страх сделал свое дело!
Но все это не принесло мне счастья. Я страдал, я устал жить, я понял, что жил полнокровной жизнью лишь тот далекий светлый период с Минной.
Я не знал, как выйти из положения. Целыми днями ходил я грустный и подавленный. Свои обязанности выполнял кое-как, и это многих удивляло, ведь я зарекомендовал себя честным и неутомимым работником, настоящим трудоголиком!
Как-то меня включили в состав делегации, отправлявшейся на важный научный симпозиум в Чехословакию.
Мы долго ехали на поезде, и я, впервые за множество лет, поглядел, как живет Европа, в которой давно не бывал.
На симпозиуме в красивейшей Праге я выступил достаточно удачно, что позволило мне забыть на некоторое время свои невзгоды.
Уставший, но довольный, я оторвался от остальных членов нашей делегации, глядевших на местные достопримечательности и бегавших по магазинам, и побродил по городу. От него веяло чем-то родным, давно подзабытым.
Устав от прогулки, я сел в небольшом кафе, заказал кофе и булочки, и раскрыл местную газету. И тут же замер.
Там была статья о чудесном враче- кардиологе Алоизе Шварце.
Я немедленно разузнал адрес доктора, его телефон и записался на прием.
Когда я зашел к нему в кабинет, на меня смотрел суховатый высокий человек лет пятидесяти с совершенно черными волосами и орлиным носом. Тот это был Шварц или другой, мне было все равно. Я рухнул перед ним на колени. Я просил аннулировать наш договор.
Шварц смотрел на меня, как на больного, которому нужен психиатр.
Все закончилось тем, что меня увезли в специальную клинику, где вкололи успокоительные препараты.