— Я сожалею, — устало сказала Билли. — У меня был напряженный уикэнд, и я думаю, что еще не отдохнула. Я не спала полночи…
— Могу себе представить, — выразительно прервал он. — Но не забывайте, что вы работаете на меня, я плачу вам, и в будущем, Билли, — холодно предупредил он, — работу вы должны ставить впереди вашей любовной жизни.
Иначе… Он, конечно, этого не сказал, и все же его слова прозвучали как угроза.
Когда Трэвис закрыл дверь, Билли позволила слезам свободно литься из глаз. Это почти роскошь — положить голову на руки и выплакать свое несчастье, получая хоть какое-то облегчение. Но вскоре в ней опять заговорила гордость. Проклятый Трэвис! Проклятые Гиддингсы! Она сделает эту работу, будь они прокляты!
Билли не заметила, сколько прошло времени, не слышала, как открылась дверь, а шаги приглушил толстый ворс ковра. Поэтому, услышав голос Трэвиса, она вздрогнула от неожиданности.
— Билли? Что вы делаете? Вы разве не знаете, что уже поздно? Вам давно следовало уйти домой.
— Я… не хотела давать вам повод для недовольства, — объяснила она. Но что-то в его тоне было такое, отчего слезы подступили ей к глазам. Она не смогла сдержать их, шлюзы открылись.
Трэвис кинулся к ней и заключил ее в свои объятия. Он шептал ей какие-то ласковые, успокаивающие слова, а Билли рыдала на его плече. Она почувствовала знакомый, волнующий запах его тела — и желание мгновенно охватило ее всю, как пламя.
Сквозь стальную оболочку мускулистого тела Трэвиса пробилась человеческая сторона его натуры. Он нежно утешал Билли, осушая поцелуями ее слезы. Каждое прикосновение вызывало в ее теле ответную реакцию, а его хриплое дыхание давало представление о силе бушующей в нем страсти и порождало слабую надежду…
Потекли пронзительные, мучительно сладкие мгновения. Трэвис иногда отрывался от ее губ и смотрел ей прямо в глаза. Послание любви передавалось, принималось, информация подтверждалась, возвращалась. Когда он прижимал ее к себе, она отчетливо чувствовала его желание, разжигавшее в ней ответный огонь.
Билли мысленно улыбалась. На этот раз она была уверена, что он хочет ее каждой клеточкой своего тела, это уже не просто любовная игра. Эта уверенность даже отодвинула головную боль. Трэвис хочет ее, нуждается в ней, любит ее. Это доказывали его руки, которые нежно гладили ее тело, округлости ее напрягшихся грудей. Она была на седьмом небе от счастья.
Он впился ей в глаза горящим взглядом и вдруг мягко улыбнулся полными губами. Сердце Билли екнуло.
— Пойдемте, — приглушенным голосом сказал он, затем вынул из кармана хрустящий носовой платок и вытер им следы слез на ее щеках. — Я отвезу вас домой. Вы не в состоянии вести машину. А в следующий раз, Билли, — торжественно заявил он, беря в руки ее лицо и заглядывая в глаза, — в следующий раз не позволяйте мне запугивать вас. Укусите в ответ. Вы ведь более чем в состоянии поставить меня на место. Не так ли, моя любовь?
Моя любовь! Он назвал ее своей любовью! Но Билли тут же остудила себя: он просто добр. Хотя она была так близка к тому, чтобы уступить, как и там, во Флите. Уступить порывам своего сердца, томлению тела. И когда-нибудь это произойдет, вопрос лишь времени, ясно сознавала она. Она хочет Трэвиса, а Трэвис хочет ее. Первобытная потребность. Да и так ли уж плохо поддаться искушению? Однако у него есть Клео. А значит, она живет мечтой.
— Я знаю вас, — раздалось змеиное шипение в телефонной трубке, которое повергло Билли в шок. Сегодня она работала одна в офисе Трэвиса и автоматически подняла трубку аппарата его личной линии, забыв про оплошность, которую она допустила в прошлый раз. — Я знаю вас, — продолжал ядовитый голос. — Вы сорванец. Та деревенская девчонка с кошками.
Билли поняла: непонятно почему, но Клео ревнует Трэвиса, ревнует к ней и косвенно предупреждает, чтобы она держалась подальше от него. Билли едва не засмеялась.
Не удовлетворившись звонком, Клео сама приехала в офис. И хотя Трэвиса не было, это не имело для нее значения. Она чувствовала себя здесь как дома — заказала кофе, выпила его, развалясь в кресле, затем ушла, предварительно напомнив, что она любит Трэвиса и он принадлежит ей.
Кошмар продолжался: кошмар работать с Трэвисом, находиться рядом с ним, хотеть его.
— Ты выглядишь ужасно, — откровенно сказала ей Хэзер, когда Билли зашла к ней с проектами. С момента показа последней коллекции прошло уже несколько недель, и все это время Билли в течение многих часов набрасывала эскиз за эскизом изысканных платьев. Ей требовалось чем-то заполнить время, так как мысли о Трэвисе не давали ей покоя, доводя ее до состояния истощения. — Но это, надеюсь, не связано с Тони? — осторожно спросила подруга. — Я знаю, что он устроился на работу в Шотландии, Билли, я думала, вы расстанетесь друзьями.