Трэвис… Его широкий жест в отношении Анны дал ей новую пищу для размышлений. Билли поняла, что в отношении его она была не права и по многим другим пунктам. Узнав правду о «Доме Марианны» и поглощении его Гиддингсами, она остро осознала, что ей давно пора извиниться перед Трэвисом. Задумано — сделано. Заметив, что он стоит один у стойки бара, она воспользовалась этим и подошла.
— Здравствуй, Трэвис, — выпалила она на одном дыхании. — Я недавно узнала, как в действительности обстояло дело с «Домом Марианны». Так что я была не права, думая столько лет плохо о семье Гиддингсов. Извини.
Странно, но когда она начала говорить, ей показалось, что в его глазах она увидела неожиданный всплеск боли, а затем проблеск надежды. Но Трэвис тут же взял себя в руки, допил свой фужер, поднес ко рту другой. Он предложил бокал и Билли, но она вежливо отказалась. Вечер только начинался, и в ее намерения вовсе не входило потерять бдительность под действием алкоголя или, хуже того, сделаться плаксивой.
Трэвис пожал плечами и обвел Билли взглядом точно так же, как Тони десять минут назад. Она была уверена, что он не пропустил ни одной детали, — колыхание ее волнующейся груди под тонкой материей, сильное набухание сосков, которые рядом с ним начинали жить своей собственной жизнью. Однако в его теплом взгляде не было и намека на фривольность или наглость. А ведь он знал каждую линию, каждый изгиб ее тела.
— Вы все еще встречаетесь с суровым викингом, да? — неожиданно бросил он.
— Тони…
— Дурак, если он позволяет вам выскальзывать из его пальцев, — резко заявил Трэвис. — И как долго это продолжалось, Билли? Год, восемнадцать месяцев? И все еще никакого намека на свадебные колокола?
— Возможно, Тони предпочитает менее испорченных женщин, — отрезала Билли.
Она понимала, что несправедливо так разговаривать с ним, но, к сожалению, и ее злость, и все остальные чувству, которые она питала к Трэвису, носили иррациональный характер. Кроме того, какое право он имеет говорить такие вещи, если сам, будучи помолвленным с Клео, провел ночь с Билли, да еще имеет кучу других женщин.
— Не унижайте себя. Вы не сделали ничего такого, чего можно стыдиться.
— Хорошо. Я опозоренная. Отвергнутая. Пострадавшая. Мне продолжать?
— Прекратите сейчас же. Я хочу сказать…
— Вы хотите сообщить об этом всему залу? Могу я попросить вас говорить потише? — прошептала она.
— Почему?
— Потому что все, что было между нами той ночью, было…
— …Чудом.
— Ошибкой. Но моей личной ошибкой. Именно так мне хотелось бы думать.
— Возможно, это только часть проблемы, Билли. У вас слишком много тайн от мужчины, которого, предполагается, вы любите.
— В то время как вы, конечно, от Клео тайн не имеете?
— Все это не так. — Лицо его стало суровым. — Я ничего не говорил Клео. Вы, конечно, этого не ожидали?
— Там, где дело касается вас, я вообще не в состоянии понять, чего можно ожидать, а чего нельзя.
— Это еще одна ваша проблема, — огорченно бросил он.
— Что вы имеете в виду?
— Доверие. Или, как в вашем случае, отсутствие такового.
— Я просто беру пример с вас, — мягко возразила она. — И раньше, как вы говорите, это было проблемой. Даже тогда, Трэвис, когда я еще не научилась на своих ошибках.
Он пожал плечами.
— У вас была трудная жизнь, Билли.
— Вас это беспокоит?
— Да, в той части, которая касается меня.
— Не льстите себе. Вы не оказали на мою жизнь никакого влияния. Я представляю из себя то, что сделала из меня вся предыдущая жизнь, Трэвис, но не единственная грязная ночь.
— Такой вы ее считаете? Любовь, поцелуи, нежные прикосновения, трапеза с любимым? И — грязная? Ох, Билли, Билли. — Он покачал головой. — Вы действительно не понимаете, да?
— Все, что связано с вами, слишком хорошо понимаю, поверьте мне.
— Улыбка, смех. Станьте ближе и скажите «чииз», — раздался сбоку чей-то голос.
При виде фотографа Билли похолодела. Трэвис выразительно посмотрел на нее, а затем притянул ее поближе к себе.
— Улыбайтесь, — прошептал он ей на ухо. — Ради Анны, только ради Анны.
После вспышки Билли отпрянула от него.
— Боитесь, Билли? Меня? Боитесь, что, если я прикоснусь к вам, вы растаете в моих объятиях? — сказал он, глядя на нее оценивающим взглядом.
— Вам бы хотелось так думать, Трэвис. Вы, возможно, хороши в постели, но как человек вы отнюдь не хороший.
— Жаль. Я мог бы сказать то же самое о вас, но я бы соврал, да, Билли?