Оба Возвышенных застыли; солар внезапно понял, что на площади царит тишина, а дракорожденный – что его отряд застыл в неподвижности.
Оба медленно повернулись и уткнулись взглядами в белую маску.
– Добрый день, – поздоровался Эмиссар Нексуса.
Последовала краткая пауза – солар и монах срочно пересматривали планы.
– Мы не нарушали законов Нексуса, – мгновенно указал Камото.
– Пока не нарушали, – согласился Эмиссар, – но если сразитесь, то обязательно нарушите.
– И что тогда? – гневно выпрямился Тарн.
Эмиссар пожал скрытыми белой мантией плечами.
– Ну, тогда мне придется принять меры. Например, достопочтенного монаха я должен буду вынудить съесть свои пальцы, по одному за раз, тщательно проглатывая. Да, с ног тоже. Из вашего Водного коллеги мне нужно будет сплести кружево, плоти и жил у него достаточно. Что до последнего представителя Земных Возвышенных… вы же знаете, как жарят поросят на вертеле? Примерно то же, только будет использован мой посох.
– Измарается, – мрачно предрек Древесный.
– Будем считать, что я благословлю свой посох телесными жидкостями Избранных Драконами, – учтиво ответил Эмиссар.
– А я? – с невольным уважением спросил Тарн.
– О, я как раз к этому подходил. Я отделю от тела вашу голову, а также руки и ноги – не пользуясь инструментами, разумеется. Затем помещу их и туловище на солнце на стенах города. Где-то к вечеру вы умрете… – Эмиссар помедлил и с легким сомнением добавил: – Или нет. С такой магией очень легко промахнуться на несколько дней… недель… месяцев…
Почему-то сомнение было убедительнее всего. Солар и дракорожденные поглядели друг на друга с неожиданным сочувствием; старик у стены лишь хмыкнул. Любому нексусцу хватило бы слова Эмиссара, приезжим же требовалось объяснить как следует, и как можно ужаснее.
Хотя все свои угрозы Эмиссар исполнял с предельной скрупулезностью.
– Но преследование Анафем – мой священный долг, – возразил Камото.
– А я давно хотел сразиться с лицемерами из Ордена, – поддержал Тарн.
– Давайте пойдем на компромисс? – предложил Эмиссар. – Вы все устали с дороги – так что вам лучше встретиться завтра в полдень за стенами города. Там есть очень удобное поле, на котором вы сможете прояснить все возникшие у вас разногласия.
– А если кто-то не явится? – поинтересовался Камото, выразительно глядя на насупившегося солара.
– Тогда, – со вздохом ответил Эмиссар, – я посчитаю себя оскорбленным.
– Завтра в полдень я вас всех убью, – после краткого раздумья пообещал Тарн.
– Завтра в полдень мы отправим твою душу к демонам, – поддержал Камото.
Отряд дракорожденных и солар одновременно попрощались с Эмиссаром и отступили к улицам по разные стороны площади. Благоразумные смертные исчезли еще раньше.
Эмиссар проводил Возвышенных взглядом и щелкнул пальцами. Секретарь возник рядом так быстро, будто материализовался – пусть и был чистокровным смертным.
– Немедленно подготовьте афиши, – распорядился Эмиссар.
– Слушаюсь, господин, – кивнул секретарь. – «Только завтра в полдень! Схватка солара и Дикой Охоты! Смертельный номер! Великое зрелище!» Все верно?
– Абсолютно.
– Цену в пять динаров?
– В один, – возразил Эмиссар. – Будем ближе к народу.
– Указать, что мы не несем ответственности за случайную смерть зрителей? – уточнил секретарь.
– Мелким шрифтом, – согласился Эмиссар.
Он снова поглядел на Возвышенных и заключил:
– Завтра будет чудесный день.
27.07.2013
Дела смертных и духов. Солнечные волны
Яркий свет солнца разливается по волнам, окрашивая морскую синеву золотом. Здесь, на Западе, океан почти безграничен, и ничто не мешает сиянию Дневной Звезды согревать его воды.
Лишь одно препятствие встает на пути света; но словно бы сотканную из золотой пены башню никак нельзя назвать преградой. Напротив – она купается в солнечном свете, радостно принимает его на свои стены. Башня возвышается в гармонии с небесным сиянием; ее хозяин всегда поступал так же.
Сам он сейчас скользит по широким коридорам, благосклонно кивая сгибающимся в поклоне слугам. Двадцатипятифутовое тело, покрытое чешуей цвета моря, изгибается с удивительной легкостью и изяществом, не задевая тонкой резьбы на стенах и не касаясь хрупких ваз и статуэток в нишах.