А тут проклятие какое-то хоть и сырое, но хорошо замаскированное. Такое чувство, что потоки сами сместились. Возможно, все же дух, умеющий работать с силами линий?
За следующий час Фэнсай еще несколько раз обошел деревню, поочередно смачивая веки жидкостями из флаконов: кровью – для демонов, кровью с травяными соками – для призраков, смесью пепла, песка, благовоний, краски и опилок – для элементалей, и молитвенными благовониями – для богов. Сочетание потемневших век и белых волос придавало ему жутковатый вид, раздражение на лице лишь усиливало впечатление. Все составы для зрения он готовил сам и был уверен в их действенности – но никаких неположенных духов в деревне и окрестностях не обнаружилось. Не было и следов их силы.
Так-так…
У Фэнсая начали закрадываться нехорошие подозрения; собственно, они бродили у него в уме уже добрый час. Хорошо еще, что староста ничего не говорил, а лишь молча таскался следом, не вмешиваясь в работу.
Фэнсай еще раз прошелся по деревне, до самой ее границы. Оглядел высокие травы, видневшийся невдалеке лес…
Стоп.
Из травы выглядывали остатки дома – полностью разрушенного, но все же оставившего фундамент. Фэнсай уставился прямо на него, не отводя взгляда.
– Почтенный Тарану, – медленно произнес он.
– Что такое, господин? – занервничал за спиной староста.
– Есть тут у вас такое место, с которого вся деревня разом видна?
– Вон та скала, – немедля ответил Тарану, ткнув пальцем в нужную сторону.
– Тераи, – оглянулся Фэнсай на спутницу. – Если не сложно – возьми бумагу и чернила, поднимись на скалу и зарисуй мне деревню. Без деталей, главное – расположение домов и полей.
Воительница молча кивнула, извлекла из короба принадлежности для письма и быстрым шагом двинулась к скале. Фэнсай же развернулся к старосте.
– Что это? – поинтересовался он, указав на остатки дома.
– Так тут дом Лаи был, – удивленно ответил тот. – Его наши разобрали.
Фэнсай медленно вдохнул и выдохнул воздух.
– Почтенный Тарану. Я же спрашивал – не изменилось ли чего в деревне и окрестностях?
– Так никого чужого не было! Мы все сами, своей волей.
Фэнсай на мгновение прикрыл глаза, проклиная косность чужого мышления.
– Расскажите мне про хозяйку, – велел он. Тарану изумленно пожал плечами.
– Что тут рассказывать… Лаи тут давно жила. Замужем не была. Ребенка прижила незнамо от кого… да и других привечала. А что, с ней едой делились… К себе, конечно, никто не брал, зачем она кому нужна, кроме дела ночного? Потом умерла… денег у нее на чужого лекаря не было, а наш на празднике был.
– В деревне к ней как относились?
– Да кто ее знать-то хотел? – удивился староста. – Пусть к приличным людям не суется – так ее и не трогать никто бы не стал.
– Дальше.
– А нечего дальше. Лаи умерла. Сынок ее – уже крепкий парень был – прочь подался, дом соседи разобрали, не пропадать же ему, хоть и ветхий был, вот как раз пару месяцев как бы… – Тарану осекся. – Вы что, господин? Думаете… это сынок ее нас проклял?
– Нет, – жестко ответил Фэнсай. – Он тут совершенно ни при чем; сдается мне, он вас вообще постарается больше не вспоминать.
– А откуда проклятие тогда?
Вместо ответа Фэнсай развернулся к вернувшейся Тераи; та молча протянула лист с рисунком.
– Спасибо, – поблагодарил Фэнсай. – Пожалуйста, подойди к остаткам дома, послушай, что там.
Он опустил взгляд на лист; точная рука Тераи запечатлела всю деревню – дома, поля, лес… Фэнсай мысленно добавил еще один дом, представил, как текут потоки Эссенции и мрачно кивнул. Все сходилось.
– Ну как чувства? – оглянулся он на помощницу, задумчиво ходившую по развалинам дома Лаи.
Тераи оглянулась и постучала пальцами по наконечнику копья. Фэнсай снова кивнул.
– Так откуда проклятие-то? – повторил Тарану.
Фэнсай посмотрел на старосту и на крестьян, у которых любопытство все же пересилило боязнь – они постепенно подтягивались к окраине деревни. Ему очень хотелось сейчас просто развернуться и уйти, ничего не сказав. За настоящую работу Фэнсай даже еще и не принялся, деньги не получил, и профессиональный долг его не сковывал. Даже отваров, считай, и не потратил, сумка все равно была набита компонентами.