– Много, – сообщаю я. – И у них базуки.
– Прекратим эту… бессмысленную дискуссию, – говорит мама со вздохом и опускает руку в карман.
Когда творишь заклинание, стоять надо смирно – секунд пять-шесть точно. За это время пулями нашпиговать можно, а уж из базуки точно успеешь пальнуть.
Потому-то умные люди вроде мамы, и носят с собой чародейские шнуры, с заранее заготовленными заклинаниями.
Полоса огня, срываясь с её рук, ввинчивается в окно; долей мгновения позже распахиваются пламенные крылья и чародейская птица с воплем пикирует вниз. Грохот отдается в ушах, вспышка озаряет весь двор, через пару секунд раздается еще пара взрывов – огонь добрался до машин.
Становится тихо. Я смотрю в окно и убеждаюсь – да, продолжать бой уже просто некому.
Мама спокойно идет к лестнице, я развеиваю пропитывающую тело магию, с сожалением чувствуя, как уходит сила. Иду следом, по пути лишний раз себя оглядываю – одежда и кожа чистые. Спасибо ожерелью – артефакт надежно не допускает грязь к телу.
Во дворе покореженные машины и трупы, причем в каком-то истинно военном количестве. Или, может, просто кажется? Они ведь все не целые – двор словно покрыли багровой краской, оторванные конечности блестят осколками костей. По забору равномерно размазаны внутренности и вообще ошметки плоти.
Хоть фотографию на тему «ужасы войны» делай.
Мама смотрит на валяющуюся под ногами голову, и философски замечает:
– Бедный Морис. Лучше б покорился пращам и стрелам яростной судьбы.
Мама любит после боя цитировать Шекспира. Говорит, что он хорошо передает чувства.
Обойдя трупы, мы идем к воротам, за которыми видна наша машина и спокойно курящий шофер. Умеет мама подбирать людей; наш водитель глазом не моргнет, если из здания полезут феи и единороги.
Я думал, мы тут и уедем. Но не тут-то было.
Раздается вой сирен, и во двор въезжают полицейские машины – шесть штук. Из них вываливаются, естественно, копы: смертные (двадцать штук) и дракорожденные (четыре штуки). И смотрят.
А потом подъезжает седьмая, и из нее неспешно так выбирается комиссар полиции Катак Кайнан по прозвищу Шеф. Одна штука. Но эта одна всех остальных вместе взятых стоит.
Шеф оглядывается по сторонам с интересом, считает трупы, и идет к нам.
– Достопочтенная глава Семьи, – чуть кивает он.
– Достопочтенный глава Семьи, – отзывается мама.
Тон у обоих… не поймешь, то ли «здравствуйте, солнце мое», то ли «сдохни поскорее, скотина». Все главы Семей это умеют.
Да, Кайнан – тоже глава своей Семьи. И комиссар полиции притом. Вот такой у нас город.
Но Шеф справляется. У него все положенное есть: сердце горячее, голова холодная, морда вежливая, сила е… эпическая.
– Вы не уточните, что конкретно произошло? – спрашивает Кайнан.
– Массовое самоубийство, – безмятежно отвечает мама.
– Массовое? – учтиво уточняет Шеф. – Редкость в наших краях.
Мама пожимает плечами.
– Возможно, это отзвук традиций их предков?
Я ловлю себя на том, что потихоньку сдвигаюсь в сторону. Если они сцепятся… я даже не знаю, чего будет. Когда главы Семей решают переведаться по-настоящему, младшим даже лезть не стоит; уверен, что и копы мигом по машинам кинутся.
– Я полагаю, – задумчиво сообщает Кайнан, – что Джон Волк не одобрит этот отзвук?
– Он может в любой момент пожаловаться, – улыбается мама.
Что-то в лице Кайнана меняется, и я беззвучно вздыхаю с облегчением. Он беспредела в городе не допускает, но терпеть не может, когда смертные наезжают на Семьи. Тем более на главу Семьи.
– Что ж, думаю, мы запомним этот интересный обычай, – замечает Шеф. – Надеюсь, что он не будет практиковаться широко.
– О, я думаю, что в будущем многие предпочтут учтивость обычаям, – отвечает мама, и Кайнан чуть наклоняет голову в ответ.
Они вежливо прощаются по всем правилам этикета, и копы рассаживаются по машинам; одну из дракорожденных я узнаю и коротко ей киваю. Получаю такой же кивок. Ну да, с Катак Кереной мы неплохо знакомы, красивая девушка и отличный боец. Только в личной жизни себя ведет как доменный носорог, от чего и страдает… может, помочь? Мне как-то больше везет.
Машины покидают двор, мама неспешно идет к воротам, и я следую за ней. В машине мы снова устраиваемся поудобнее, мотор урчит, унося нас прочь от завода Уорбика.