— Энжи, я перестал чувствовать уровень жизни Кабана. Ты видишь цвет полосы его жизненных сил?
— Да, вывести на глаза.
— Нет! Просто говори когда она будет менять цвет. Границу желтого и оранжевого я ещё ощущал.
— Сейчас она ближе к середине в оранжевом секторе. Ты смог снять шестьдесят пять процентов его жизни.
— Медленно. Может не хватить эликсиров.
— Двигайся. У него усталость тоже снижает выносливость, а кровящие раны ускоряют потерю единиц жизни.
Нырок под молот слева, уворот, удар, отскок.
— Красный сектор. Тебе хватит одного критического удара!
Эх, поспешил, не сработало Второе Правило и элик не успею глотнуть, — Тём, отлетел в угол от мощнейшего удара молота, расколовшего щит пополам.
Следующая секунда была очень долгой. В ней уместилось сразу несколько действий.
Шаг с замахом молотом монстра, безнадежно сжатое в руке Тёма копье, прилетевший от входа прямо в лоб Кабану камень, ввергший того в ошеломление, и, на исходе секунды, последний удар копья рывком приподнявшегося норда.
Победный удар, после которого Тём обессилено опустился рядом с поверженным врагом, глядя на переминавшегося с ноги на ногу на последней ступеньке своего спасителя.
— Ты как в Хроме то оказался, боялся же идти.
— Ярик камень круглый для пращи нашел, сидеть, думать, как он хорошо лететь. Тёма долго нет. Ярик ходить смотреть про себя напоминать. Дальше не думать, дальше камень бросать, смотреть как он бъет.
— Вовремя ты эксперимент поставил. Спасибо. Сейчас на воздушек пойдем.
Только ещё немножко посижу. Зелья глотнуть надо, в себя прийти и тут немного прибраться.
Боль в теле ощущалась не так остро, как раньше. Или самообман?
— Энжи, уровень подрос?
— Да. Шестнадцатый.
— А что со стойкостью?
— Плюс 2 процента.
Почуствовал или предчуствовал?
— Что‑то ещё интересное есть в сообщениях?
— Вами получено достижение…Вывести на глаза?
— Не надо. Я потом в дневнике событий почитаю.
Тём, подумав о полученных уровнях, попробовал мысленным усилием бросить все полученные очки снова в ловкость. И ничего не почувствовал.
— Энжи, у меня не распределенные очки ещё висят?
— Висят.
— Угу. Значит, от ума система не работает. Жаль, что она заводится только с толкача, хлопотно это. Ну и ладно.
Тём слегка ткнул носком ноги лежащее тело Кабана. Потом наклонился и прошелся руками по возможным потаенным местам в его вещах. Добыча составила девяносто три золотые монеты, кольцо для мага высокого уровня и магический же свиток, с ограничением к использованию только магам земли. Не густо.
— Ярик постой тут, а я пройдусь по Храму, гляну, к кому это меня свинорыл пускать не хотел.
Казалось, у алтаря сидел человек, который просто устал и захотел отдохнуть. Он присел, прикрыл глаза, но при этом не выпустил из своих рук ни странное короткое копье с широким лезвием, ни драгоценную Чашу. Лицо отдыхающего хранило очень живую и слегка усталую улыбку. И, можно было бы поверить в эту мирную картину, если бы не острие гасты, торчащее из его груди. Тяжелый дротик разорвав кольчугу на спине, пробил тело насквозь и не дал человеку упасть на каменный пол. Состояние тела и оружия были такие, как будто с момента настигшей его смерти прошел всего час, а не много — много лет.
Тём подошел ближе и коротко поклонился, отдавая свою часть почтения мертвому.
— Здорово, Беда. Вот я и нашел тебя. А ты все‑таки наперекор всему оказался прав и нашел свою Чашу. Уважаю.
Тём постоял ещё немного молча. Энжи не лез под руку с советами и предложениями. Ярик, разделяя настроение Тёма, тоже не торопил норда.
И в этой тишине следующие негромкие слова Тёма прозвучали как продолжение прерванного когда‑то по глупости или недоразумению разговора.
— Я возьму "Змею крови", Беда. Твоя глевия уже соскучилась за честной схваткой и глотком теплой крови врагав. Я напою её солнцем и кровью, брат. А твой меч я отдам Каирину, твой найдет для него дуб, разрывающий своими корнями утес над волнами. И твоя душа сможет приходить в этот новый дом и любоваться морем, небом и солнцем. Ты снова услышишь, как морские волны ласкают каменный берег, а ветер шумит в ветвях старого дуба.
Тем расстегнул пояс с коротким мечом в ножнах и перевесил его на себя. И только взяв в руки глевию, он понял что красивые слова, сказанные им Каирину были правдой. Его душа пела. Это чувство в Файролле Тём испытал впервые, да и в реале что‑то похожее с ним приключилось лишь однажды, когда он случайно бросил взгляд в ломбарде на скромную с виду, но с очень дорогим ценником гитару. Попросив у оценщика посмотреть её поближе, Тём понял, что уже не захочет выпустить её из рук. Она и сейчас была с ним. Там.