Колкий взгляд, сведенные брови, сжатые губы, напряжение всех мышц придавали лицу Князя не просто суровость, но гнев, способный вытеснить даже самые добрые отцовские чувства.
— Отец! — воскликнул Милан. — Разве не ты учил меня не задавать подобных вопросов?
Князь остановился на полпути, развернулся и подошел к открытой двери балкона. Резким движением отдернул занавеси и, сжав плотную ткань руками, глубоко вдохнул утреннюю прохладу. Обнаженное тело сына, необыкновенно красивое даже для совершенных лиринийцев, смутило его. Милан почувствовал неловкость отца и спешно накинул на себя кич, поданный расторопным помощником.
— Она украла Кристалл, — усмирив гнев, сказал Князь.
Милан опешил. Он понял, о ком идет речь, но не мог поверить этому. Он не мог даже представить себе, что она была с ним только для того, чтобы завладеть реликвией.
— Кристалл невозможно украсть, отец, — несмело возразил он.
— Но она это сделала.
Князь повернулся. В прекрасных глазах сына он увидел отчаяние. Его лицо словно застыло. Во взгляде тревога сменилась обидой, обида — стыдом. Отец все понял. Он перевел взгляд в сад. Утренний ветер влетел в спальню, затерялся в занавесях, теребя ткань и наслаждаясь их покорностью. За балконом мелькала молодая зелень листвы гигантских деревьев богуа, напоминая о красоте и вечности.
— Не отчаивайся, Милан. Не всегда наша любовь бывает взаимной.
— Где она?
— Улетела. Растворилась в Пространстве.
Милан сел, провел рукой по смятой простыне. Казалось, она еще хранит тепло ее тела.
Отец подошел к нему и положил руку на плечо, сжимая его.
— Возьми себя в руки, сын. Ты дорого заплатил за ночь любви, слишком дорого. Я жду тебя в Зале Обсуждений. Поспеши.
Правитель Лирины мельком взглянул на Нила и стремительно вышел.
Кристалл Силы поддерживал жизнь многих лиринийцев, в чьем уме и опыте нуждалось общество. Каждое утро в Дом Кристалла — просторное сооружение круглой формы, примыкающее к дворцу правителя Лирины — приходили мужчины и женщины, чтобы, сидя невдалеке от источника силы, за неспешной беседой получить долю энергии, активизирующую метаболизм клеток в стареющем организме.
В это утро в зале было пусто и тихо. Лучи света из шестиугольного отверстия в куполе падали на верхушку постамента, раскрывшуюся, словно лепестки цветка, и стекали вниз между ними, скользя по гладкой поверхности столба, едва достигая мозаичного пола. Туманный сумрак помещения окружил княжича, недвижно стоявшего рядом. Еще вчера Кристалл сиял всеми гранями, вбирая в себя свет дневной звезды и, многократно усилив, отдавал его вместе со своей энергией.
Милан поднялся по ступеням, кольцом окружающим постамент, и замер, пытаясь представить себе, как Фани, закутанная в покрывало, подошла к Кристаллу, подняла руки, дотронулась до него и взяла… Нет! Этого не могло быть! Никто, кроме хранителя, не может дотронуться до реликвии. Секрет инициации хранителя есть тайна, открытая только двум лиринийцам — тому, кто передает ее и тому, кто получает. Предыдущий хранитель давно ушел из жизни, решив, что пожил достаточно, а ныне хранителем Кристалла Силы был он — княжич правящего рода. Потому как тепло именно его рук принял Кристалл. Но Фани… Как ей удалось прикоснуться к нему?
Порыв ветра, влетевшего в зал, принес тепло наступившего дня. Милан обернулся. Так же влетел ветер, когда уходила Фани. Она наклонилась, потом прозвучал ее смех… Милан застонал. Ночь любви крепко держала его в своих объятиях. Его душа страдала. Фани околдовала его, затуманила разум своим чарующим голосом, затмила глаза необыкновенной красотой. И обманула! Как? И вдруг внезапная догадка осенила хранителя:
— Покрывало! Она ушла, завернувшись в мое покрывало!
Лицо княжича стало непроницаемым: лучи бровей сомкнулись над переносицей, в прищуре глаз не осталось и следа недоумения. Он все понял. Суровая правда обнажила истинный замысел женщины с планеты Вед. Она провела Хранителя Кристалла, воспользовавшись своей красотой и его наивностью. Что ж, как ни горек был урок, но он усвоил его. Теперь осталось решить, как вернуть эликсир жизни на место. Княжич развернулся и скорым шагом направился в Зал Обсуждений, где его ждал отец.
Высокие своды коридоров, стрелами протянувшиеся между всеми помещениями Дворца подчеркивали его величие. Пористый камень серого цвета с незначительными темно-розовыми прожилками, казалось, впитал в себя мудрость веков. Звук шагов поднимался ввысь от каменного пола и, отразившись от потолка, расписанного причудливой вязью знаков древнего языка самого старого народа Лирины, эхом падал на голову, нашептывая что-то важное, сокрытое в каждой точке и в каждой линии послания.