- Я не хочу говорить с тобой, - пробормотал убийца.
Очнувшись после того удара Тормуны на крыше одного из домов рядом с верхним кварталом, между Ранкиром Митом и Ачеком По-Тоно состоялся напряженный разговор. Они кардинально не сошлись во мнениях. Бывший наемный убийца Синдиката, ныне живущий одной лишь жаждой отомстить своему боссу, убивал ради денег и приобретения связей в преступных сетях Алокрии, которые могли помочь в достижении заветной мечты - добиться илийского дворянства, попросить руку Тиры На-Мирад у ее отца и законно жить с ней в браке, спокойно и ни от кого не скрываясь. А теперь она мертва. Но Ачек возглавил секту, положившись на какую-то свою истину, и убивал только ради смерти. Тысячи судеб людей оборваны и исковерканы его омертвевшей рукой, он не задумываясь причинял им те же страдания, которые каждое мгновение своего существования испытывал Ранкир. Товарищи по гимназии, встретившись при кошмарных обстоятельствах ночью на крыше, спустя год после выпуска совершенно не узнали друг друга.
"А я бы поболтал".
- Он сказал мне, что ты мертв, Тиуран, - буркнул Мит.
"Ты просто не понял его шутку", - возразил убитый Ранкиром рыжий бард.
- Снова беседуешь с Допом? - поинтересовался Ачек, оторвавшись от созерцания Донкара. - Мало мне было Тормуны, так теперь еще один сумасшедший...
- Что за бред ты несешь? - прорычал убийца. - Просто дай мне то, что я хочу, и оставь меня в покое!
Той ночью они заключили между собой договор. Ранкир рассказал Мертвой Руке о даре Нгахнаре - кровавом безумии, в котором он превращался в черный дым, обретал нечеловеческие возможности и скорость, убивал всех на своем пути, повинуясь законам жатвы багрово-черного владыки. И тогда По-Тоно предложил ему сделку - сила, дарованная смертью воплощенной, в обмен на информацию о местонахождении ячеек Синдиката. Осознав собственную неспособность обнаружить верхушку преступной организации, не говоря уж про самого босса, которого он и видел-то всего раз в жизни, убийца согласился, и в ту же ночь Ачек гениально развернул широкую агентурную сеть из наиболее талантливых сектантов. Недаром он так быстро дослужился в Тайной канцелярии до агента, несмотря на молодость и марийское происхождение. Нельзя сказать, что Ранкиру приносили удовольствие бесконечные смерти вокруг него, но это была единственная возможность отомстить за Тиру, за разрушенный идеальный мир, за лучшее будущее. Или прошлое?..
- Где я? - спросил Мит, очнувшись в постели.
Тиуран Доп пожал плечами и пошел по лестнице, ведущей на потолок. Скинув с себя тину, убийца выбрался из болотной лужи. Мимо него неторопливо проходили смутно знакомые люди, направляясь прямиком в топь. Они тонули в чавкающей жиже и смотрели на Ранкира. На их лицах застыли улыбки.
- Еще рано, спи, - ответил рыжий бард, спускаясь с потолка.
Он нес с собой пустую бутылку медовухи из Спасения. Убийца узнал ее. Шум катящейся по дощатому полу бутылки до сих пор стоял в его ушах, напоминая об ужасных событиях в городке, затерявшемся среди илийских лесов.
- Откуда она у тебя? - спросил Ранкир, с трудом ворочая распухшим языком.
- Что? А, это, - Тиуран нахмурился, копаясь в недавних воспоминаниях. - Нашел. Хорошая бутылка, ровная. Стеклодувы постарались на славу.
- Откуда? - выкрикнул убийца, вскакивая с кровати.
- Наверху нашел, - ответил бард, удивившись реакции друга. - Рядом с трупом Салдая. Ты чего так разволновался?
- Салдая Рика? Который был моим наблюдателем, когда я работал на Синдикат?
Обессилев, Ранкир упал на колени. Болото не упустило такой возможности и жадно проглотило его ноги. Спохватившись, убийца поднялся и перешел на твердый пол комнаты на втором этаже таверны в Спасении, до которой пришлось долго идти по каменным мостовым Донкара. Яркое солнце за это время дошло до зенита, немного повисело в нерешимости и стало клониться к северу, куда его сдувал ветер.
- Южный ветер... - пробормотал Мит, заметив странный закат. - Дорана, ты знаешь что-нибудь про южный ветер?
Дочь Ванара смутилась и отрицательно помотала головой. В руках она несла переломанные ноги Паланы, от которых избавил свою жену любящий сапожник.
- Я тоже ничего не знаю, - сказал убийца и обратил внимание на ее ношу. - Тебе не тяжело? Давай мне три, а ты две оставшиеся понесешь. Раз я твой названный муж, то давай хоть поддержим видимость...
Взяв у сияющей счастьем Дораны три сильных и красивых ноги ее матери, которая до начала гражданской войны была танцовщицей, он побрел дальше.
- Почему ты молчишь? - поинтересовался Ранкир, когда тишина проселочной марийской дороги начала давить ему на голову.
- Просто не могу понять, зачем ты тащишь их с собой, - ответил Тиуран, кивнув в сторону трех весел в руках убийцы.
- Мы поплывем.
- Почему их три?
- Кого?
Доп достал кружку и налил в нее медовуху из пустой бутылки.
- Держи, ты плохо выглядишь, - обеспокоенно произнес бард, поднося ароматный напиток стоящему на коленях Миту.
Болото засосало его уже по пояс. Не помогали даже отполированные сотнями ног крепкие доски таверны в Спасении.
- Название-то какое интересное...
- Я не молчу. Просто не знаю, что еще сказать, - мягко возразила Дорана и смутилась еще сильнее. - Я рада, что ты с нами.
- У тебя доброе сердце, - улыбнулся Ранкир.
- Спасибо...
- И нежное. Теплое, мягкое сердце, - перечислял убийца, аккуратно ощупывая его внутри груди дочери сапожника.
- Так кому третье весло? - не отставал Тиуран, шагающий рядом с другом по каменной мостовой Донкара.
Люди продолжали идти в болото и опускаться на непознанное дно, улыбаясь Миту, а сквозь их сжатые зубы сочилась кровь. Они звали его за собой, и отказаться от безмолвного предложения их застывших лиц было просто невозможно. Это те, кого он убил?
- Подай мне весло, - попросил Ранкир, протягивая единственную свободную руку из зловонной топи. - Вытащи меня отсюда. Она упала.
Наваждение убийцы понемногу рассеивалось. Или наоборот...
- Кто? - небрежно поинтересовался Ачек.
Мертвая Рука вернулся к созерцанию столицы, залитой багрово-черной смертью, вечной ночью и белесым трупным туманом.
- Девчонка, которая повсюду таскается с тобой.
По-Тоно обернулся и увидел Тормуну, лежащую на полу галереи. Он тут же бросился к ней и начал тормошить сектантку, пытаясь привести ее в чувство. Наконец она открыла глаза.
- Ой, как-то не получилось, - пробормотала девочка, не поднимая головы с колен Ачека.
- Не получилось? - переспросил взволнованный По-Тоно. - Что с тобой произошло?
- Ну, я дышать перестала, когда решила экономить силы на вдохах и выдохах, - смущенно ответила Тормуна. - А потом в глазах потемнело, и я подумала, что получилось. А нет, не получилось. Сейчас передохну и еще разик попробую...
- Не смей, идиотка, - прошипел Ачек.
Она удивленно посмотрела на него. Мариец был действительно зол. Ана видела его таким всего один раз, когда старик Мертвый Взор возложил на него обязанность вести последователей Нгахнаре в великой жатве, показав плотную пелену лжи, окутавшую всю его жизнь, и лишив его права выбирать судьбу. Тогда новый лидер сектантов еще не осознал правду смерти, единственно истинной вещи в жизни, и злился на старика, на багрово-черного владыку, на самого себя. Но сейчас его гнев был направлен на Тормуну Ану.
- Я обещал заботиться о тебе, - устало прошептал По-Тоно, пригладив спутанные волосы сектантки облаченной в перчатку омертвевшей рукой.
Она улыбнулась, став серьезней и старше, как всегда, когда на нее накатывает печаль - одно из последних ее настоящих чувств. От реальности Тормуна пряталась в непроницаемый панцирь безумия, выбираясь из него крайне редко. Но рядом с ней Ачек больше всего ценил именно такие моменты, когда она была собой. Мертвая Рука истово верил в правду жизни, открытую владыкой Нгахнаре, но Ана была для него последней отрадой в бесконечном багрово-черном водовороте смертей.
- Старикашка меня не обманул, - ответила Тормуна и прикрыла глаза.