-Там буду на время полёта, иначе не успокоится.
Под вольер приспособили спортивный зал, все прочие помещения или не подходили по размеру, или их нельзя было освободить.
Неистовые удары в дверь были слышны издалека, но тут же прекратились – увидел меня сквозь прозрачный пластик и утих. Когда вошла, пристально посмотрел в глаза, подошёл, подождал, пока разложу в углу постель, обхватил меня и притянул к себе, нежно и как-то тоскливо-безнадёжно. Он сильно дрожал.
-Не надо. Не здесь, не сейчас. Ведь видят всё. Это же не каюта, а действительно вольер, то есть, помещение, находящееся под наблюдением.
Я повела глазами по стыку стен и потолка, но камер не заметила.
Как-то понял и послушался. Но остальные, конечно, тоже всё поняли. Скоро наверняка начнётся. Нет – даже прямо сейчас. Вошёл Макар, лицо у него было белое, и он не говорил, а шипел по-змеиному.
-Вот почему такое буйство! Ещё бы, очень даже понятно! М-да-а, такова иногда цена выживания в экстремальных мирах, особенно когда ни мораль, ни соображалка должным образом не работают! И что? Неужели потащишь к себе домой и будешь продолжать в том же духе? А иначе подохнет ведь сентиментальное чудовище. Жалко зверюшку, ведь правда же? Но у себя на борту я извращений не потерплю! Ампул со снотворным мне для любого зоопарка хватит!
Я оцепенело смотрела на него. Куда девались деликатность, корректность, благородство? Он что – сейчас насильно вытащит меня отсюда, а химере вкатит дозу усыпляющего? Он это сделает?
Он это сделал. Я от удивления не сопротивлялась, и химера поначалу – тоже.
***
Потом я лежала в каюте, где меня заперли, и не знала, что происходит вне её стен. Мне было плохо, не знаю, почему. Что там с ним сделали? А что мне до него? Может, это к лучшему? Почему же так плохо, словно меня медленно душат, травят, убивают?
Через дверь я услышала Макара и в своём состоянии не поняла, как я его услышала – по локальной связи или телепатически.
-Зар-р-раза, снотворное не действует. А другие эффекты производит. Ещё и откачивать пришлось. И снова бушевал, едва в себя пришёл. Так что лапу оперировать были вынуждены. Анестетики на него тоже не действуют. Фара точно не сможет забрать его прямо сейчас в свой цирк?
-Макар, а ведь ты не человек. Это ты животное, а не он. Немедленно пусти меня к нему.
Макар не ответил, возможно, не услышал.
Позже – не знаю, сколько времени спустя – открылась дверь, но в проёме стоял не Макар, а Нед Мбанза, известный земной сенситив. Макар маячил за спиной у Неда, и это выглядело совершенно естественно, потому что эбеновое лицо зулусского колдуна закаменело от гнева, а в голосе гремел металл.
-Они оба немедленно перейдут на борт Фараджа. Эта «химера», к твоему сведению – сапиенс. Скажите спасибо, что он вас не убил за такое обращение. А мог бы, и очень просто. Знаешь, как они охотятся на дичь и на врагов? Убивают ультра- и инфра-звуком, криком. Поэтому он и молчит. Почти невозможна телепатия, практически за пределами диапазона человеческого восприятия. Эрна, его зовут Тоон.
Сапиенс, да ещё с высокой этикой. Должно быть, я потеряла способность чувствовать. Не удивилась, не обрадовалась.
-Если ты можешь встать, пойдём к нему.
Конечно, могу. Если я смогу встать хотя бы в положение «по-пластунски», я пойду. Т-о-о-н. Это он. Каламбур. Нед поймал меня за пояс, когда я начала смеяться, иначе я бы упала.
Тоон. Обессиленный от страданий, да ещё и связанный. Но Макара порву на клочки потом, а сначала разрежу эти верёвки и обниму свою химеру… Тоона. Как же не догадывалась по поведению о разуме? Деликатность, бесконечная чуткость – при полной невозможности общения и понимания! – и бесконечное терпение, желание доставить радость, совершенно забыв о себе… Не всякие люди способны на такое. А я считала животным. Испытывала омерзение. Даже хотела убить!
А сейчас, желая проявить любовь, приношу мучения. У него участилось дыхание, он дрожит. И терпит. Сладкая пытка прикосновений. А продолжения я не сделаю. Потому что он и так без сил. Я и себя мучаю, тоже завелась. Не буду продолжать, просто обниму. Как хорошо – теперь можно не скрывать отношений.
Как же мы будем жить? Ни слов, ни жестов, ни телепатии. Вместе молчать.