В ответ я промолчала, принявшись рассматривать его. Боги, какой же он красивый. Все же мне несказанно повезло.
- Госпожа, - произнес он с нежностью в голосе, - я слышал об утреннем происшествии с твоими рыбками, - он замолчал, выжидая моего ответа. Но я была терпелива, и не стала проявлять любопытство. Юной девушке следует быть учтивой.
- Когда мы поженимся, - продолжил он, - мы сразу уедем. Я подарю тебе виллу в Анции, где ты сможешь разводить рыб и птиц, каких только захочешь!
Как же я была счастлива в тот момент! Я готова была взлететь на небеса от радости! И дело даже не в щедрости Марка, а в том что он любит меня!
- Благодарю тебя, господин, - тихо произнесла я, стараясь при этом выглядеть как можно скромнее и не выдавать своего восторга.
Утро следующего дня началось не самым лучшим образом. Чуть свет явились Клавдия и Луций.
Естественно, встречать их вышла домина. Ну конечно, прибыла любимая доченька. Не то, что я.
- А! Оттавия! Сестренка моя! - Воскликнула Клавдия, наконец меня заметив. И тут же кинулась с поцелуями. Меня едва не стошнило. - Дай на тебя взглянуть! Ты так похорошела, округлилась! Не то что раньше, была похожа на стиль!
"Сама на себя посмотри, корова жирная, - зло подумала я, но вслух ничего не сказала - раздалась в ширь на римских харчах и бесконечном пьянстве. Уж не знаешь чего проще - обойти тебя, или перепрыгнуть". Фу, какая она отвратительная. Обрюзглое лицо вульгарно вымазано белилами, густо намалеванные сурьмой брови достают едва не до висков, а над верхней губой жирная черная мушка. Довершал всю эту безвкусицу рыжий парик, уложенный в высоченную прическу.
На ней была надета куча всевозможных украшений из золота и драгоценных камней. И паллу она шелковую напялила. Прямо старается подчеркнуть мужнино богатство.
Ничего, у меня тоже будет шелковая палла.
А Луций ее, ну точно тупой мул. Стоит себе в уголке, рассматривает дом мутным взором. Сейчас к ним выйдет отец и заберет их подальше отсюда.
Не могу больше на это смотреть. Сославшись на плохое самочувствие, скорее потребовала чтобы рабыня отвела меня в мой кубикул. В ответ получила ядовитый комментарий от этой мерзавки Клавдии, что дескать, я какая-то немощная и вряд ли сумею подарить Марку наследников. Аккомпонементом ей послужило тупое ржание моей матушки-домины.
- Да пошли бы вы обе! - едва не крикнула я. Вот уж точно, две уродины, мать и дочь.
Ну и плевать на них. До свадьбы осталось совсем немного, скоро Марк увезет меня и мы будем счастливы. Я стану настоящей госпожой. Буду доминой в своем доме, а эти свиньи пусть катятся в Тартар.
От чего-то вдруг закружилась голова. Странно, почему мне так плохо и трудно дышать? Наверное я слишком много переживаю по пустякам. Пришедшая кормилица сказала, что сегодня днем с неба падал черный пепел. И вокруг на какое-то время стало совсем темно. Интересно, что же это?
Отец с утра выглядел уж слишком серьезно. Явно чем-то обеспокоен, и похоже что не предстоящей свадьбой.
Ближе к вечеру, когда жара немного спала и тени в перестиле удлинились, рабы стали готовить триклиний для предстоящего застолья. Поставили богато украшенные ложа и столы, стали расставлять серебряную посуду.
Этот пир планировался как репетиция для настоящего увеселения, которое будет после свадьбы. Поэтому были приглашены только самые близкие - это, понятно, пресловутая Клавдия и Луций (они останутся у нас до самой свадьбы) и пара отцовских друзей-сенаторов с женами. Разодетые в пух и прах, напыщенные павлины. Мне они ужасно не нравятся.
Марк пришел самым последним. Я заметила на его лице какую-то озадаченность. Он приветствовал меня, но сам выглядел отрешенно. Мне даже не удалось толком с ним поговорить. В триклинии нас расположили по разные стороны друг от друга. Я возлежала между Луцием и какой-то матроной, а Марку как назло приготовили место рядом с Клавдией, но зато подле отца.
Заиграла музыка, раб-эрудит, старый грек по имени Аргос, начал декламировать стихи собственного сочинения в честь отца и нас с Марком, а так же каждого из гостей. Принесли вино, и началось веселье. Я готова была убить Клавдию! Пока отец развлекал своих друзей разговорами, она весь вечер болтала с Марком, и тот охотно отвечал ей! Шутил, а она хохотала и принимала "соблазнительные" позы, явно на что-то намекая.
В промежутке меж сменами блюд гостей развлекали акробаты и танцовщицы, но даже их смешные представления не могли умерить моего гнева! Марк совсем не глядел в мою сторону, все внимание отдав сестре! Уж она-то умела заманивать мужиков. Настоящая люпа.
Я попыталась ради приличия заговорить с Луцием, но он напился вусмерть и громко храпел, развалившись на своем ложе. От его огромного дряблого тела исходил жар, а потом от него воняло так, что у меня в глазах рябило.