Мы с кузеном дошли до ручья, протекавшего у самой границы защитного купола, помыли в нём котелок и посуду, но сразу возвращаться к костру не стали, а присели на берегу, желая побыть немного без общества нашего милого, но очень надоедливого кота.
Гуннар не спеша закурил, участливо посмотрел мне в глаза и спросил:
— Опять затосковала?
Я тихо вздохнула.
— А что же ты думал! Скоро уже месяц, как я ушла от Владислава. За два года, которые мы прожили вместе, я ни разу не расставалась с ним больше чем на три дня. А теперь… Мне так грустно, Гуннар, так одиноко. — Я с трудом проглотила комок, застрявший у меня в горле. — Постоянно думаю о нём: как он сейчас, что с ним. Порой мне кажется, что я чувствую его боль, горе, отчаяние. Бывают моменты, когда мне так хочется плюнуть на все угрозы Велиала и повернуть обратно.
— Может, это было бы правильно, — задумчиво проговорил кузен.
— Нет! — решительно заявила я, скорее самой себе, чем ему. — Это было бы жестоко, эгоистично. Я не вправе подвергать Владислава такой опасности. Если я действительно люблю его, то должна забыть о нём, пожертвовать своими чувствами ради его спасения. Это только в книжках смерть во имя любви выглядит такой прекрасной и возвышенной. Ромео и Джульетта, Тристан и Изольда — они, мол, умерли молодыми, но счастливыми. А на самом же деле смерть — это конец всему, это капитуляция, это последнее прибежище малодушия. Ладно, я ещё понимаю, что в исключительном случае, когда не остаётся иного выхода, можно принести в жертву себя ради любимого человека. Но жертвовать им ради себя… нет, это недостойно любви. Это подлость, это предательство.
В мыслях я повторяла эти слова по много раз в день. Повторяла как молитву, как заклинание, стремясь чем-то заполнить пустоту в своей душе, найти хоть какой-нибудь смысл своего дальнейшего существования, убедить себя в том, что я всё делаю правильно, что иначе поступить не могла.
Гуннар медленно покачал головой:
— Даже не знаю, Инга. Если начистоту, то я не понимаю, как ты можешь погубить Владислава, находясь подле него. — Он жестом остановил меня, когда я собиралась ответить. — Да, да, я уже слышал: ты ещё до своего рождения была обещана тёмным силам, Велиал не хочет отказываться от претензий на тебя, и всё такое прочее. Но это не аргумент. Если следовать такой логике, то ты должна бежать от всех, спрятаться на какой-нибудь необитаемой Грани и жить там отшельницей. А между тем, ты едешь на Агрис, к своему отцу, и не боишься погубить его. Ты взяла с собой меня и Леопольда, не опасаясь навредить нам… Хотя нет, ты, конечно, предупреждала, что путь будет нелёгким, возможно даже опасным, советовала мне остаться — но страха, что одним лишь своим присутствием погубишь меня, у тебя не было. И кроме того, когда той ночью ты размышляла, куда тебе податься, первым твоим желанием было поехать на Основу, к своим приёмным родителям и названному брату. Ты отказалась от этой идеи не потому, что побоялась навлечь на них всевозможные беды. Просто ты решила, что на Агрисе ты нужнее, ведь у твоих приёмных отца и матери, кроме тебя, есть ещё один ребёнок, а у герцога Гарена — больше никого. Так что твоё объяснение меня не устраивает.
— Раньше ты им довольствовался, — заметила я. — И согласился ехать со мной, не требуя дополнительных объяснений.
— Я видел, что твоё решение покинуть Владислава окончательное, поэтому не стал давить на тебя, чтобы ты не передумала брать меня с собой. А в пути решил не затрагивать эту тему — поначалу ты слишком сильно уставала, к тому же постоянно нервничала, раздражалась по пустякам. В общем, до поры до времени заводиться с тобой было небезопасно — ты вполне могла запихнуть меня в «колодец» и отправить обратно на Истру.
Я слабо улыбнулась:
— Мог бы и не бояться. Ведь тем самым я выдала бы своё местонахождение Нижнему Миру, да и Инквизиция узнала бы от тебя, куда я направляюсь. Я уже говорила, что не собираюсь прятаться на Агрисе, рано или поздно всем заинтересованным сторонам станет известно, где я нахожусь. Но к тому времени я хочу уже быть на месте.
— Вот именно, — кивнул Гуннар. — И диктовать оттуда свои условия: дескать, если Владислав вздумает поехать к тебе, ты убежишь и спрячешься там, где тебя вовек не найдут. И это заставляет меня думать, что ты боишься его. Не только боишься его погубить, но и боишься его самого. Ты узнала о нём что-то такое, что испугало тебя и толкнуло к бегству.
Я почувствовала, как моё лицо неудержимо краснеет.
— Ошибаешься, Гуннар. Я не… Впрочем, ты прав, я в самом деле боюсь. Боюсь, что когда увижу Владислава, когда он попросит меня вернуться, я просто не смогу устоять. Вот в этом смысле я и действительно боюсь его.
— Но не только, — не уступал кузен. — Ведь той ночью ты разговаривала с княгиней Марьяной. Я знаю, что разговаривала, я совсем не дурак. Я слышал, как Велиал советовал тебе поговорить с матерью Владислава, спросить у неё, кто его отец. И когда ты ушла тем потайным ходом, а вернулась почти через час, я сразу догадался, куда ты ходила. Если помнишь, тогда я ещё спросил у тебя, где ты была, но ты уклонилась от ответа, а я больше не настаивал. Как раз после этой беседы ты решила бежать. — Он взял меня за руку. — Что ты узнала от Марьяны, Инга? Поделись со мной. Я же вижу, как тебя это мучит. Какую угрозу ты представляешь для Владислава? Почему не можешь иметь от него детей? И кто, в конце концов, его отец?
Я мягко высвободила свою руку.
— Извини, Гуннар. Я обещала Марьяне, что это останется между нами. Могу сказать только одно: её рассказ окончательно убедил меня в том, что Велиал не лгал. Я действительно опасна для Владислава.
Гуннар ненадолго задумался.
— Но почему, в таком случае, Велиал раскрыл тебе свои карты? С его стороны было бы разумнее умолчать об этом и дождаться, когда ты погубишь Владислава. Ведь так?
Я согласно кивнула:
— Тут ты попал в точку. Я много думала об этом и мучилась сомнениями, но в конце концов пришла к выводу, что Велиал просто сболтнул лишнее, стараясь убедить меня в том, что моё призвание — служить Нижнему Миру. Он и прежде совершал глупейшие ошибки, позволяя нам расстроить его планы. Я решительно не вижу, какую пользу он может извлечь из моего бегства. Уверяю тебя, ему действительно было на руку, чтобы я и дальше оставалась с Владиславом.
— Гмм… — Кузен швырнул окурок в ручей. — Но если посмотреть на это иначе: он хотел не тебя отдалить от Владислава, а наоборот — его от тебя. Может быть, рядом с мужем ты была неуязвима для Нижнего Мира, а теперь, расставшись с ним, превратилась в лёгкую добычу. Ты рассматривала такую возможность?
— Рассматривала. Но это уже мои проблемы, и с ними я как-нибудь справлюсь. Предназначение — ещё не предопределённость, с ним можно бороться. Я верю в свободу воли и убеждена, что никакая сила во Вселенной не способна отменить её. Я буду всеми силами противиться судьбе, на которую обрекли меня мои предки, однако не хочу, чтобы в этой борьбе без вины пострадал Владислав.
Гуннар вновь покачал головой:
— И всё-таки, Инга, я уверен, что ты бежишь от Владислава не столько из страха за него, сколько из страха перед ним. А ещё из чувства вины. Если в разговоре с княгиней Марьяной ты получила подтверждение тому, что у вас не может быть детей… — Он не договорил и устремил взгляд вдаль, за пределы защитного купола.
— Ну, допустим, — не выдержала я. — Допустим, так оно и есть. Разве это не веская причина, чтобы расстаться? Разве я вправе обрекать Владислава на бездетность? Если я буду вдали от него, он в конце концов полюбит другую. Я знаю, он сможет. У него слишком много любви, чтобы он долго держал её в себе. Сумел же переспать с Сандрой, пусть и против своей воли — значит, сумеет сделать это осознанно, по своему собственному желанию.
Гуннар повернулся ко мне.
— А как насчёт тебя? Сможешь ли ты забыть Владислава и полюбить кого-то другого? Ну, если не полюбить, то хотя бы заставить себя лечь с ним в постель? Что-то я сомневаюсь в этом. Я знаю тебя всего лишь четыре месяца, но за это время успел убедиться, что ты не просто любишь Владислава, ты по-настоящему одержима им, как чёрные маги одержимы дьяволом, а праведники — Богом. Весь твой мир сходится на нём клином. Вот сейчас ты сидишь рядом со мной, но я понимаю, что здесь ты не вся. Твоё сердце, твоя душа, все твои чувства и помыслы находятся далеко отсюда, с тем единственным мужчиной, которого ты способна любить, но от которого убегаешь. Как ты будешь жить дальше с такой раздвоенностью?