Лия осталась одна у входа. Автобус, на котором она добралась сюда, скрылся за поворотом улицы. Оглядев широкую арку, служившую воротами кладбища, Лия направилась к ровным аллеям надгробных плит. Могила Милы находилась недалеко от дорожки. Скромный памятник из светлого камня совершенно не напоминал об эксцентричной и шумной стороне Милы, придавая воспоминаниям о ней теплый и грустный оттенок.
Лия положила букет к плите и дотронулась до неё. Отчего-то в воспоминания примешивалось ощущение несправедливости. Так не должно было быть, это было неправильным. Поразившись ходу своих размышлений, Лия поднялась. Ощущение навязчивого подозрения, воскресшее тогда, при встрече с Эриком, неожиданно вновь подняло голову, задавая массу вопросов — почему не нашли виноватого? Было ли это просто случайностью? Почему всё прошло так незаметно и тихо, будто ничего не случилось, или же кому-то не нужен был шум? Это были неподходящие для кладбища мысли, и она заставила себя отвлечься от них.
На следующий день Лия вновь пришла на кладбище. Она не могла отпустить размышления и воспоминания о Миле. Погруженная в раздумье, Лия остановилась на дорожке, чтобы завязать шнурок на кроссовках. Мимо неё прошла женщина, возвращавшаяся к выходу с кладбища. Лия покончила с ускользающим из-под пальцев узлом, поднялась и пошла дальше. Но внезапно затормозила и обернулась — ей показалось, что прошедшая мимо женщина была ей знакома. Та уже вышла из-под арки и направлялась к припаркованной на дороге машине. Лия смотрела ей вслед и понимала, что она уже видела и эту походку, и эту аккуратную укладку. И этот костюм. И даже машина была ей знакома. Пока вспышка памяти не объяснила всё: она видела это всё в тот день, когда миссис Норис увозила её из дома Дорнота. Потому, что так выглядела сама миссис Норис. Лия подавила желание окликнуть её, догнать и поговорить. Спросить о Яне.
Тем временем миссис Норис уже подошла к своей машине и открыла дверь. Повернувшись, она встретилась взглядом с Лией и на какой-то миг замерла, глядя на неё. Лии показалось, что в её взгляде был упрек и нечто странное, будто миссис Норис считала, что та сделала что-то очень плохое. Затем она, словно ничего и не произошло, отвернулась, села в машину и скрылась за кустами акации, растущими у дороги.
Глядя на опустевшую дорогу, Лия ощутила необъяснимую тоску по тем дням, когда она была под одной крышей с Яном. Когда она ощущала себя такой живой и настоящей. Ей так хотелось узнать о нём хотя бы пару слов. Казалось, что он просто исчез, перестал существовать, будто никогда и не появлялся в этом городе, и о нём никто не знал. Лия взъерошила волосы, откидывая их назад, на спину, и вздохнула. Ей казалось, что она никогда не сможет его простить и понять, не забудет, что он стал источником многих неприятностей. Но почему то в памяти оставалось только хорошее. Как держала его за руку, сидя на полу рядом с ним. Как под пальцами неровно проступал шрам, шевелясь на бугрящихся мышцах плеча. Как он нёс её, сломанную, замершую, разочаровавшуюся в чувствах и растоптанную в лучших своих побуждениях, в машину. Плевать, что всё это было по его вине.
Лия выдохнула. Ей не хватало его так же, как не хватает воздуха под водой. Он делал её живой, давая ей волю не прятаться за наигранным образцом поведения, удобным для того мира, в котором они все жили. И от того его отсутствие причиняло боль. Но самое ужасное, что ей, несмотря на то, что она отказывалась это признать, всё сильней казалось, что она совершила ошибку. И она, уходя из его дома и отказавшись выслушать его, была неправа больше, чем когда-либо.
Присев под деревом, растущим у дорожки недалеко от памятника Миле, Лия посмотрела на него. Там лежал еще один букет из больших лилий и каких-то экзотических цветов. На такой у неё никогда не хватило бы денег. Но кто мог его принести, друзей Милы? Лия скользнула взглядом по своим кроссовкам и неожиданно поняла — миссис Норис. Она принесла его. Значит, она приехала сюда ради этого. Она не знала Милу, но её знал Дорнот. Значит, она сделала это по его просьбе? Почему же не он сам принес его, а заставил пожилую женщину ехать так далеко? Если только он не был сейчас далеко отсюда.
Лия зажмурилась, стараясь справиться с неприятным покалыванием в глазах. Ей было тяжело думать, что она больше не увидит его. Наваждение какое-то. Проведя рядом с ним немного времени, она умудрила пустить его так глубоко в свою жизнь, опираясь только на ощущение доверия и попытки понять его. А теперь он будто пророс в её душу, и все напоминания о том, что это нереально, словно выдергивают из неё живой кусок с болью. Это не удавалось до сих пор никому, даже Эрику, с которым их отношения были не только платонического характера.