– Мне нет дела до того, какое впечатление я произвожу, – Ян отнял руку от панели, на которую опирался, и повернулся к Лии, – Миру нет дела ни до кого, так почему меня должно волновать его мнение?
– Мнение окружающего мира? Нет, – она не собиралась сдаваться, – Но зачем целенаправленно создавать вокруг себя пустоту, прекрасно понимая, что она разрушает самого Вас же?
Дорнот смотрел на неё. Свет пламени все так же превращал его лицо в непроницаемый камень, скрывая мысли и слова, которые рвались наружу на самом деле, как казалось Лии.
– Да, никому нет дела друг до друга. Но зачем же разбивать всё, что может жить само, независимо от мира и его сиюминутного мнения? Зачем уничтожить себя? Ради абсурдных правил, которые ВЫ же сам и разрушили, не желая подчиняться ни им, ни миру?
Лия перевела дух. В комнате замерла тишина, огонь словно перестал потрескивать, так же застыв в ожидании. Дорнот молчал, прожигая насквозь Лию лишенным эмоций взглядом. Но при этом, словно за поставленной им же стеной, беспокойным пламенем рвались и горели слова. Сотни слов, мыслей, которым он не давал прозвучать. Что же с ним такое, что он почти превратил себя в маску, пародию на себя настоящего, и не показывает правды?
– Доброй ночи. Надеюсь, что Вас ничто не побеспокоит, – произнес Ян, переводя взгляд на огонь. Лия не ответила, просто развернулась и молча пошла к лестнице.
* * *
Нарисованная картина опасно манила, уговаривая и отравляя логику согласиться. Все, что требовалось – простой осмотр и обследование. Но обманчивая простота таила в себе угрозу. Она могла заставить поверить в чудо. И могла тут же эту веру уничтожить.
Поэтому Эрик испытывал неприятное ощущение дискомфорта, сидя в кабинете врача частной клиники. Его врач заявил, что этот доктор – талантливый специалист, работающий над революционными методами, и во всех случаях они показывали себя с лучшей стороны. Эрик слушал его в полслуха, напряженно ожидая появления этого чудодея, который мог подарить ему шанс на надежду.
В кабинете работал кондиционер, его ветерок касался лица. Кожа удобного кресла еле слышно потрескивала при малейшем движении. Эрик раздраженно вздохнул, заставляя себя не торопить время. Еще пара минут, и он уйдет. Незачем строить иллюзии.
В ответ на его мысли хлопнула открывшаяся дверь. Мимо Эрика стремительно прошел врач.
– Прошу прощения, что заставил ждать. Я только что приехал, – произнес спокойный голос. Эрик кивнул, принимая объяснения, и вновь напрягся в ожидании. Мужчина опустился в кресло и зашелестел бумагами. Судя по всему, он был в возрасте – по скрипу кресла можно было предположить, что врач не обладает утонченной худобой, или же постоянно занимается спортом. А размеренные и уверенные движения были, в своем роде, визитной карточкой профессионала. Или крайне талантливого шарлатана.
– И так, мистер, – он заглянул в карту, что бы посмотреть фамилию и на несколько секунд сделал паузу. В другой момент Эрик обратил бы внимание на эту заминку, но сейчас им всецело владели другие мысли.
– И так, мистер Маргулис, – словно и не было паузы, продолжил врач, – Вы отдаёте себе отчёт в том, что я не могу дать гарантий, но мы можем лишь рискнуть. И то, если убедимся, что Ваша проблема не имеет врожденной формы.
– Я понимаю Вас, – Эрик был готов заорать на него, что бы тот не тратил попусту слов, а переходил к делу, если способен что-то сделать. В возникшей паузе отчётливо ощущалось, что врач смотрит на него. Эрику даже показалось, что он находится под сверлящим его прицелом, настолько острым было это ощущение.
– Хорошо, – словно ставя точку, произнёс врач, – Тогда начнём.
Непривычная пустота, опустившаяся на дом, заставила Лию испытывать ощущение брошенности. Не то, что бы ей было в тягость одиночество. Но дом, лишенный присутствия этого странного человека, словно потерял что-то. Её никто не предупреждал о том, что Дорнот внезапно исчезнет. Просто, пробыв почти весь день на улице, Лия вернулась и поняла, что что-то изменилось.
Как всегда тепло улыбающаяся миссис Норис предложила ей ужин и попутно посетовала, что зря приготовила так много, хозяин уехал ещё до полудня. Почему-то это неприятно кольнуло.
– Как уехал?
Она знала, что её недовольство связано только с тем, что каждый его поступок продолжал раздражать своим упорством, упрямством и независимостью, не считавшимися ни с чем.
Миссис Норис села на плетеный стул напротив Лии и пожала плечами:
– Ближе к полудню, дорогая. Судя по всему, у него срочные дела, – она улыбнулась своим мыслям, – мальчик всегда настолько занят, что мне редко выдаётся возможность увидеть его.
Лия подавила удивленное хмыканье.
– Вы давно его знаете? – Спустя секунду задала она вертевшийся на языке вопрос.
– Давно? Я знаю его с десяти лет, – судя по всему, с Яном у миссис Норис связывались только самые хорошие эмоции, и это было очень странно, что настолько неадекватный и самоуверенный человек мог вызывать добрые чувства. Лия напомнила себе, что миссис Норис может и не догадываться о втором лице Дорнота, и решила продолжить расспросы.
– У него наверно большая семья.
– Моя дорогая, количеством родственников семью не заменишь. Если настоящей семьи нет, то её нет.
– Вы хотите сказать, что у него было сложное детство? – Лия изобразила на лице подлинный интерес, который было не так сложно разыгрывать. Ей действительно было интересно.
– Я бы сказала, что в его детстве отсутствовало то, что нужно любому ребёнку: тепло, нежность. Нет, не подумайте ничего такого, его любили.
– Его мать рано умерла, – вспомнила Лия.
– Да, а отец видел жизнь весьма своеобразно. Наверно Вы знаете, что они принадлежат к достаточно известной в обществе фамилии, в которой мужская половина сплошь была военными и политиками. Так сказать, традиция.
Лия внимательно слушала, стараясь не пропустить ни слова.
– Поэтому мальчик должен был соответствовать семейным требованиям. Он учился в частной школе, где весь упор шёл на то, что бы создавать из молодых людей будущих деятелей для страны. К моменту окончания школы все ожидали, что он примет решение продолжать традиции семьи или в армии, или в политике. Но когда мальчик приехал, в тот же вечер разразился грандиозный скандал.
Миссис Норис вздохнула, словно видя все вновь, и продолжила:
– Он заявил отцу, что собирается стать врачом. И у того, и у другого одинаковые характеры. И само собой, то, что последовало потом, было вполне предсказуемым. Отец настаивал, приказывал и угрожал. Но бесполезно. Всё закончилось тем, что младшего Дорнота вычеркнули из жизни, заявив, что он – гнилая ветка на родословной дереве, не оправдавшая возложенных на него надежд.
Лия настолько напряженно слушала миссис Норис, что затаила дыхание.
– А Ян?
– О, он на следующий же день собрал вещи, уместившиеся в одном чемодане, и уехал. Один, в другой город, за столько миль от родного дома. Я думала, что уже никогда не увижу его, – миссис Норис сокрушенно покачала головой, – Ведь от него не было даже вестей. А потом, спустя два года, умер его отец. Родня, приехавшая на похороны, была крайне обрадована известию, что тот оставил им все, вычеркнув сына даже из жалкого клочка бумаги.
– А этот дом?
Миссис Норис улыбнулась.
– Когда он стал совершеннолетним, оказалось, что судьба о нём не забыла. Мать, словно предвидя всё, оставила ему свою собственность, этот дом, где он рос до того, как его отправили в школу. Я узнала об этом из письма, которое он мне прислал, предлагая поселиться тут. Как же я была рада, что он, вопреки всему стал таким умным и талантливым. Хотя это стоило ему так дорого.
– Не знала, что Дорноты настолько известные люди, – удивилась Лия.
– Что Вы, – возразила миссис Норис, – Это фамилия его матери. После того, как отец фактически отказался от него, он сжег тоже все мосты и взял фамилию покойной матери.