Он стоял поздно вечером перед зеркалом, снимая рубашку и глядя на свое отражение. Сколько лет ему пришлось быть цирковым уродцем, ощущая себя пустым местом, и знать, что над ним можно только сочувственно посмеиваться? Никто этого не говорил вслух, но он знал, что за его спиной на него должно быть смотрели только так. Теперь Эрик знал, что в нём всё хорошо настолько, насколько это может быть. Он победил.
Приближающееся лето настойчиво распространяло дух отпуска, который отвлекал от работы, напоминая, что все так давно трудятся. Так устали. Так истощены зимой. Мила лениво двигалась, борясь с желанием всё бросить и сбежать. Отсутствие Лии так же напрягало – некому было помогать, и никто не был в состоянии слушать Милу так долго, как выслушивала она.
Вместе с тем, из госпиталя словно испарились все молодые мужчины, начиная с врачей и заканчивая пациентами. Это приводило в уныние, напоминая, что сама Мила пока в активном поиске. Словом, внезапно оказалось, что она предоставлена сама себе. Коротая время, Мила наводила уборку, приводя в порядок пост. Это отвлекало от размышлений и отдаленно напоминало гимнастику.
Мила потерла панель шкафа, и тут произошло чудо. Панель заговорила голосом доктора Дорнота, который, кстати, не появлялся в госпитале уже давно. Ходили слухи, что он уволился. Мила затаила дыхание, потерла шкаф ещё раз. Или ей от скуки уже начинает казаться невесть что, или шкаф волшебный. Приятно разочаровав её, из шкафа никто не появился, а вот голос доктора не исчезал, оставаясь реальным. Мила прислушалась – кажется, доктор обсуждал какой-то вопрос с коллегами. Во всяком случае, день обещал быть не таким скучным, заполнив голову медсестры приятными мыслями.
На какой-то момент Мила отвлеклась, воюя с последним разводом моющего средства на панели столика. Оно упорно не смывалось, оставляя новые и новые полосы. Раздосадовано дунув на челку, Мила потерла лоб и неожиданно замерла, боясь пошевелиться. Казалось, что она снова слышит голос того, кошмара, который надеялась забыть. Ведь Лия уже с кем-то встречается, а, значит, этому чудовищу возвращаться к Миле со своими вопросами нет смысла. Но слух подсказывал, что говоривший приближается. Она постаралась услышать то, о чем он говорит. Он выговаривал кому-то за неправильно оформленные документы.
Миле с одной стороны не хотелось шевелиться, чтобы не привлечь к себе. А с другой – она должна была увидеть того, кто испортил ей несколько дней жизни. Мила осторожно отодвинулась от стены и сделала шаг вперед. В этот же момент говоривший вышел из-за поворота коридора, и Мила поняла, что либо глаза, либо слух её обманывают. Доктор Дорнот тем временем, не замечая Милу, смотревшую на него почти с открытым ртом, прошел мимо. Его голос становился тише, а когда он вышел за дверь, исчез вовсе. Мила же по-прежнему стояла столбом, и способность мыслить понемногу возвращалась к ней. Как же так? Рядом с ней столько времени ходил маньяк, может он уже успел кого-нибудь убить! Он столько спрашивал про Лию… Мила вздрогнула. Во всех, прочитанных ею книгах, говорилось, что если маньяк выбрал жертву, он будет преследовать её до конца. Лия не появлялась уже столько времени, а её телефон был недоступен. И когда Мила заходила к ней домой, её мать сказала, что Лии нет уже месяц в городе. Неужели он сделал с неё что-то ужасное? Или хочет сделать, а Лия именно поэтому внезапно исчезла?
Мысленно Мила заметалась, пытаясь решить – что ей делать. Не идти же в полицию, в самом деле! Там ей никто не поверит, а маньяк хитер. Оправдается, а потом прикончит её… Лия говорила, что собирается замуж. Миле еще пришлось сказать об этом маньяку. Может он и с ним что-то сделал? Ею овладела самая настоящая паника, от которой можно было потерять голову. Мила бросилась в сестринскую, закрыла дверь и прислонилась к ней, словно за ней мог кто-то гнаться. Она должна что-то придумать, чтобы не чувствовать себя виноватой и хоть как-то помочь Лии. Ведь Мила догадывалась, что доктор какой-то странный, у него не было компании, он вообще был словно с другой планеты. О том, что не далее как десять минут Мила предвкушала очередную попытку флирта с маньяком-инопланетянином, она уже забыла.
Как хорошо, что она не имеет привычки удалять набранные номера! С её телефона Лия как-то звонила своему парню, когда забыла свой телефон дома. Всё это надо решать мужчинам, а не Лии, и тем более – самой Миле. Она вытащила украшенный стразами телефон и попыталась вспомнить все странные вещи, происходившие за последнее время.
Эрик стоял у окна, наслаждаясь видом города, бегущего по своим делам, где-то внизу, у подножия высокого здания. Если дела пойдут так и дальше, через месяц он уже оставит этот город и займет место в кресле одной из ведущих корпораций в качестве члена совета правления. А потом, при умелой игре, получит большее.
Он не жалел, что оставит места где провел почти треть жизни. Ни к чему нельзя привязываться. Чтобы идти вперед ничто не должно держать позади. Он был готов к новому шагу.
Настойчиво зазвенел телефон, напоминая о себе, и Эрик вернулся к действительности. С первой секунду он понял, то его оглушил стрекочущий по-сорочьи голос. Разобрать смысл почти было невозможно, пока он не уловил отчетливо несколько слов, которые заставили его нахмуриться и внимательней вслушиваться. Эрик поблагодарил эту девицу и пообещал прозвонить.
Неприязненно глядя на светящийся экран, он снова повернулся к окну. Если этот бред, который он услышал – правда… С одной стороны, всё это – и та его влюбленность, и те эмоции остались далеко в прошлом, возврата к которому не было. Но с другой стороны если это и правда, то кое-что оставалось не в прошлом. И это раздражало еще сильней, требуя разобраться во всем. Эрик нажал кнопку вызова и попросил секретаря позвать начальника службы безопасности.
* * *
Поздний вечер встретил их в гостиной, куда Лия спустилась еще засветло. Сегодня она позвонила матери, сославшись на то, что была сильно занята и испытывая вину за ложь, необходимую для спокойствия близких. Узнала последние новости, умело избежала расспросов. Но услышав лай собаки, Лия поняла, что соскучилась по дому. И ничто не может заменить ей его. Да, ей хорошо тут, но она не может вечно находиться здесь. Ей нужно вернуться.
Незаметно вошедший Ян не нарушал её размышлений, оставаясь в тени у окна. Когда Лия пошевелилась в кресле, меняя положение, он шагнул к камину, будто до сих пор старался не беспокоить её своим присутствием. Странно, за всё это время Лия так и не поняла – чем было продиктовано его стремление, привезти её сюда. Ей постоянно приходили в голову эти мысли, много раз. Но любое предположение казалось неправдоподобным, разбиваясь о факты, противоречащие ему чуть более чем полностью. Дорнот не выказывал ей чересчур навязчивого внимания, не пытался с ней заигрывать. Так что, обвинить его в каких-то планах на неё, просто не было основания. Ян обходил эту тему тогда, когда они опасно приближались к ней, словно её и не существовало, и Лия на какое-то время тоже забывала о своих мыслях.
– Тебе не холодно? – На его лице редко, но всё же чаще, чем раньше, появлялось выражение тепла и чего-то еще, освещавшего его изнутри. Впервые Лия увидела его таким давно, зимним вечером, когда они встретились в парке. И поразилась, что это было будто в другой жизни.
– Нет, – она вспомнила разговор с матерью, – Послушай, я хотела бы попросить тебя.
– Да, конечно, – Дорнот повел плечом, наблюдая за ней. Кажется, он не был уверен в том, что она попросит что-то, что он воспримет нормально.
– Я хочу домой, – прямо сказала Лия.
Пальцы Яна, лежавшие на каминной доске, сжались, и Лия, заметившая эту деталь, напряглась. Не хватало, чтобы они вернулись опять в стадию конфликта.
– Да, я понимаю, – кивнул он, – Ты ожидаешь чего-то вроде: “Нет, и думать об этом забудь”.