— Да сыны борова и ведьмы они, вот и не стыдно! — залопотал караванщик возмущенно, показывая в сторону Неспящих в черных плащах, — под потом лица вкалы, да бабка им плати, да они еще торговать мешайт. Так бы и дал, да страшно. Они ж ночью за тобой придти, да кровяку пустить, а ты спишь себе в кровяке…
— Пойдем, ладно, — сказал Боград спутникам, — у меня, кажется, есть запасной план.
Запасной план Бограда представлял собой довольно добротный каменный дом на окраине. Своей черепичной крышей и формой окон он напоминал здания столицы. Надпись на двери гласила, что в доме располагается «Гостиница «Северный ветер». Боград взялся за кольцо на дверной ручке и постучал три раза по добротной дубовой двери. Та растворилась и странника прямиком с порога заключил в объятья здоровенный круглолицый детина, заросший рыжей бородой.
— Богррад! — рявкнул детина, — Богррадушка! Сто лет не виделись! Каким, как грится, ветром, тебя занесло? Уж не северным ли? О, да ты друзей с собой привел! А что это за юное создание?
Палец, похожий на сардельку, указал прямо в лицо Гале. Та не знала, как реагировать: возмутиться или посмеяться. А детина продолжал:
— Неужели наш одинокий глотатель дорожной пыли решил-таки остепениться? Позовешь на свадьбу, а?
— Вы не поняли, — Гала не выдержала, — мы с Боградом от силы неделю знакомы…
— Ты меня удивляешь, дорогуша, — детина расхохотался, — как можно быть такой юной и не верить в любовь с первого взгляда?
— Ладно, — перебил его Боград, — Михай, Гала, это Маленький Руди, мой старый приятель. Держит гостиницу в Розаре…
— Для земляков держу, не для быдла чернозадого, которое даже надпись на двери прочесть не может.
— …Маленький Руди, это мои компаньоны Михай и Гала. У нас одно общее дело и…
— Да погоди о делах, Боградушка. Заходи, выпьем! — и Руди буквально втащил странника внутрь. Михай и Гала прошли следом.
Внутреннее убранство не отличалось оригинальностью, и было характерно для всех заведений подобного рода. Первый этаж — просторный зал со стойкой, несколькими столиками и лестницей, ведущей наверх. Изюминка крылась, как это обычно бывает, в деталях. Стены были украшены оружием и гербами, среди которых Гала не без ностальгии узнала родовой знак барона-владельца ее родной деревни. За одним из столиков в углу сидел тощий старичок с самыми настоящими гуслями на коленях. Он довольно искусно теребил струны пальцами и напевал:
Если устал ты, друг от чужбины,
Если ты жаждешь еды и покой,
Ты заходи на «Северный ветер»
И повидайся с родной стороной.
Здесь всегда рады усталому путнику
Усталость и жажду ты утоли,
Вздохни полной грудью и на вкус попробуй
Ты крепкий дух нашей родимой земли.
Когда голос начал хрипнуть, старик-музыкант отложил гусли, приложился к кувшину, стоящему на столе, икнул и завел песню с начала. Прочие столики заняты не были.
— Ну, как дела, как твое заведение? — спросил Боград участливо.
— Да, не очень, — улыбка как-то быстро исчезла с губ Маленького Руди, — значит, выпить не хотите?
Гала, Боград и Михай почти синхронно мотнули головами.
— Как хотите. Не желаете приобрести? — Руди указал на прилавок возле стойки.
Он был заставлен деревянными и глиняными фигурками людей и животных. Какие с росписью, какие нет.
— Сувениры. Привет, так сказать, с родной земли.
— Нам бы комнату на три человека, — Боград достал из кармана кошель со звякающими монетами, — на одну ночь. Места есть?
— А как же. Конечно, — с энтузиазмом ответил Руди, — а вам точно одну на троих? Хватило бы и по комнате на каждого.
— Одну на троих, — твердо повторил Боград, — сколько с нас?
— Почему одну на троих? — возмутилась Гала первым делом, когда путники прошли в выделенную им комнату.
— Не поняла? — рассердился странник, — одну комнату оборонять легче. Руди — может быть единственный человек в Розаре, которому я доверяю. Тем не менее, подстраховаться стоит. Нас ищут. И вряд ли отступят.
— Это тебя ищут, не нас — хмыкнул Михай, — и какое нам дело?
— Забыл, сколько сам убил Неспящих сегодня? Вижу, что забыл. Думаешь, они такое прощают? Ну да ладно. Пока вы будете спать, я покараулю. Утром просыпаемся и сваливаем из Розары. Понятно?
Как и положено гуманитариям, ни Гала, ни ее одногруппники, и, вообще, никто с психологического факультета, не жаловали занятия по информатике. Ну какой смысл знакомить с азами использования операционной системы, сетевых и офисных программ людей, за плечами которых два года обучения? Это значит — три или четыре курсовые, десяток рефератов и докладов. За то время, что прошло между зачислением на факультет и третьим курсом, на котором преподают информатику, для каждого студента было всего два варианта. Либо быть отчисленным еще на первом семестре, либо, методом «тыка», проб и ошибок научиться-таки пользоваться хотя бы необходимым минимумом программ. Ну, чтоб не шарахаться от компьютера и не задавать вопросов типа: «а что за стрелочка по экрану ползает?». Большего гуманитариям и не надо.
Кому не хватало необходимого для жизни минимума программ, поступали на естественнонаучные специальности. Кого привлекали тайны виртуального мира, становился программистом, и мир этот для них был своего рода третьей гранью. А то и первой, заслоняя две обычные, общепризнанные. Но и для тех, и для других, и для третьих, официальные занятия по информатике были переливанием из пустого в порожнее. Сделал задание, в общем-то, пустячное, показал преподу, а дальше сиди до конца пары. Хочешь — в Сеть лазай, хочешь — играй, а хочешь — общайся с одногруппниками, теми кто тоже задание выполнил. Еще есть вариант отпроситься на «можно выйти», да так и исчезнуть до конца пары.
Из всего спектра возможностей Гала Чагай предпочла первую. Войдя в Сеть, она произвела те же операции, что и в воскресенье, когда искала данные о Бограде на этой грани.
«Столица потрясена гибелью тринадцатилетнего Бограда Пламеня».
Вот оно! Клик по ссылке. И мониторы компьютеров, гаснущие один за другим. Картинка в замедленном фильме. Словно волна пустых экранов, надвигающаяся на нее. И возмущенные вопли одногруппников, звучащие как-то медленно, растянуто.
— Не надо! — выкрикнула, нет, беззвучно выдохнула Гала первое, что пришло в голову. Или нет, голова не участвовала в этом процессе. То был рефлекс: молниеносный, тупой, бессмысленный.
Время снова текло с нормальной скоростью. Волна растаяла, так и не достигнув компьютера Галы. Мониторы других компьютеров снова зажигались.
— Наверное, свет моргнул, — предположил кто-то из студентов.
Гала тихо усмехнулась этой наивной версии и впилась взглядом в открывшуюся на экране страницу. Та повествовала о подростке Бограде Пламене: психически неуравновешенном, малообщительном, увлекающемся темой смерти и соответствующей музыкой. Нет, от передозировки он не умирал. А просто (просто!) выпрыгнул с балкона своего дома.
Фотография: нечто, накрытое простыней. Зрелище, как говорится, не для слабонервных. Еще одна фотография — лицо подростка незадолго до самоубийства. Не веселенькое. Но и без угрюмой обреченности во взгляде. Только не это было самое главное.
Тот, кто был изображен на фотографии, очень напоминал странника Бограда. Гала мысленно пририсовала еще детскому лицу щетину и волосы погуще. Теперь сходство не вызывало сомнений.
Значит, ты покончил с собой на этой грани, и потому на нее тебе отныне путь закрыт, подумала Гала, обращаясь к фотографии Бограда. А нам говорил, что тебя похитил Мадракс и сделал одногранным. Ай-яй-яй, как не стыдно врать боевым товарищам! Но, с другой стороны, зачем ему это? И к Мадраксу у него явно есть счеты. Ну и, наконец, эта секта Неспящих. Что, все они дружно покончили с собой? Странности на странностях.
Пожалуй, решила Гала, здесь сойдет следующая гипотеза, совместимая со всеми вышеупомянутыми фактами. Мадракс, при помощи некоего злого колдовства, делит обычного, то есть, двухгранного человека, на два одногранных, живущих каждый только на одной грани. Психика у обоих этих людей не выдерживает, они могут покончить с собой или умереть от наркотиков. Кто-то, как Вирлена, тупо впадает в кому. Каждому свое. Гибнут, как правило, на этой грани, ибо на той Мадракс их контролирует.