В центре кабинета находился деревянный стол с множеством бумаг и канцелярскими товарами. Позади стола у стен находились шкафы с различными медицинскими энциклопедиями, а прочие стены были увешаны разнообразными плакатами на тему анатомического строения тела и тому подобного. Не упустил из виду Эрик и небольшой круглый ковер, который из-за своих ярких радужных тонов не вписывался в общий интерьер, но выглядел так мило, что это не вызывало никакого дискомфорта. Однако больше всего Эрика удивил вид из окна. Это было первое окно, которое показало Эрику то, что находилось снаружи больницы. За окном находилось то самое дерево вдали, где Эрик нашел Мэри. Сейчас оно выглядело как прежде. Цветущим и ярким.
— Присаживайтесь, мистер Майлз, — сказал доктор Вагнер, возникший, будто ниоткуда в своем кресле, жестом указав на кресло возле стола.
— Как скажете, док, — беззаботно отозвался Эрик все так же зачарованно смотря на пейзаж за окном.
Эрик послушно сел в кресло. Доктор Вагнер последовал его примеру.
— Вы доставили нам много хлопот, мистер Майлз, — произнес со вздохом доктор Вагнер, рассматривая в руках синюю авторучку.
— кто бы мог подумать, что после смерти вообще можно кому-то их доставить — ответил Эрик.
— Вы в курсе, что вас здесь быть не должно? — поинтересовался доктор Вагнер, но тут же добавил:
— Я имею в виду, что это место и могло быть для вас, однако при ваших обстоятельствах вы здесь явно лишний пациент.
Внезапно Эрик почувствовал себя словно в начальной школе, отчитывающимся перед директором. Кабинет и строгий вид доктора придавал атмосфере сходство.
— Меня много, где быть не должно, — невинно улыбаясь, подметил Эрик.
Однако доктор Вагнер не оценил смысл сказанных Эриком слов.
— А здесь… это где? — решил поинтересоваться Эрик, — в больнице? Ну, если учесть, что я сбросился с пятидесятиметровой высоты, то, пожалуй, я должен быть именно тут. Если вы, конечно, заведующий морга.
Эрик совсем не боялся доктора. Он вообще перестал чего-либо бояться. В глубине его души царило настоящее отчаяние. И хоть Эрик таил надежду вновь увидеть Мэри, на деле весь его вид говорил лишь об одном: он сильно вымотался.
Эрик Майлз устал.
«Из нас двоих по-настоящему жить умела только Мэри, — вдруг подумал он, — интересно, как бы она ощущала себя здесь. Опустила бы руки она сама?»
Смятение покинуло голову Эрика, прихватив за собой все остальное, что могло доставить ему дискомфорт. Сейчас Эрик искренне почувствовал, что имеет здесь какое-то значение. А потому не мешало бы расслабиться.
Доктор Вагнер сделал вид, что не услышал ни единого слова из уст Эрика:
— Вы в раю, мистер Майлз, — пояснил доктор, — в настоящем. Хотя я привык называть это место обителью. Рай — слишком заезженное и банальное слово. По крайней мере, для меня это не рай, а для вас… вполне.
— Да неужели?! — воскликнул Эрик, и его эмоции буквально прорвались через все его тело, — доктор, вы не шутите?
— Я абсолютно серьезен и, — начал было доктор Вагнер, но Эрик не дал ему вставить и пары слов:
— Так какого черта я не появился тут сразу? В вашем банальном и заезженном раю?!
В голосе Эрика не было злобы. По-настоящему Эрик Майлз злился очень редко, но свое недоумение мог проявлять так, что окружающим казалось, что неутолимая всеразрушающая злость завладела Эриком и вертит им, как хочет.
— Знаете, где я был? — спросил Эрик, театрально прищурившись. Он заговорил с невероятной скоростью:
— Я был живым здоровым парнем в своем родном мире! Потом, по волею судьбы, скинулся с крыши и оказался в другом мире в виде заблудшей души. После меня встретил ваш парень: "безэмоциональность года" и сопроводил в место для прыгунов на большую глубину — в извращенное подобие Ада! Но там мне не дали дострадать остаток дней, потому как тот же Вестник Смерти, у которого между прочем отличное чувство стиля, отправил меня в рай, где я наконец встретил любовь всей своей жизни! И теперь вы мне говорите, что то был не рай вовсе, а рай — четыре стены в больничной палате?! Серьезно!??! И над этим бьют голову тысяча философов в поисках ответа, что же нас ждет после смерти?! Да я просто в шоке, доктор!
Наступила минута молчания. Эрик переводил дыхание и даже улыбнулся всей абсурдности ситуации. Доктор Вагнер выжидающе смотрел на Эрика.
Эрик задал разоблачающий вопрос:
— То, что вы влили в меня… и в других людей. Для чего это?
— Это лишь благоприятные условия для подготовки к новой жизни. К счастью, вам она не грозит. Мальчик ведь объяснил вам. По крайней мере, должен был. Он любит болтать, как и слушать, — произнес доктор Вагнер и улыбнулся, увидев, как меняется выражение Эрика, — да, Мальчик по имени Мэлоу. Он сказал вам, что вас ждет.
Собеседник напротив Эрику ни капли не нравился. Совсем не нравился.
— Когда вы последний раз смотрелись в зеркало, мистер Майлз? — вдруг спросил доктор Вагнер.
Эрик рассуждал, что связывало этого типа с Мэлоу, и не сразу понял, что имел в виду доктор, говоря о его внешнем виде. Эрик давно не обращал внимания на внешность. В этом мире одежда не имела свойства пачкаться или рваться. Но тут он присмотрелся к своей одежде и заметил кое-что странное. На его рубашке и джинсах и даже на коже виднелись крошечные сухие хлопья. Словно перхоть. Та самая, которую он когда-то принял за снег.
«Но это же…»
— Вы принесли их с собой, — сквозь зубы процедил доктор Вагнер, при этом стараясь не выдавать своего раздражения, — весь этот сброд самоубийц, таких же, как и вы сами. А это больница, мистер Майлз. У нас должна быть стерильность. ИДЕАЛЬНАЯ стерильность.
«Неужели они всюду следовали за мной? Но почему? Нашли во мне родственную душу? Хотели сбежать? Или они хотели… помочь мне?»
— Бедные души… не нашедшие покоя ни при жизни, ни после смерти. Здесь они единственные ваши друзья. Скажите, они уже начали нашептывать вам о своих страданиях? О своей боли?
Эрик был ошарашен всем тем, что навалил на него доктор, но очень хотел стереть эту самодовольную ухмылку с его лица.
— Давайте мы сделаем так, мистер Майлз, — предложил доктор Вагнер, не скрывая своего надменного взгляда и высокомерного тона — я расскажу, как устроен этот мир на самом деле, а вы поймете, что вы тут лишний и уберетесь прочь, вернетесь к тому мусору из суицидников и дело с концом. Не знаю, как именно вы это сделаете, но поверьте, я сделаю ВСЕ, чтобы этот процесс прошел без отлагательств. Так или иначе, вы прошли слишком многое, чтобы остаться без ответов. Не думайте, что тут я выступаю в роли злодея, который выложит вам все карты, прежде чем убить вас. Нет. Просто будем честны. Мы не нравимся друг другу и указать вам на ваше место доставит мне ни с чем несравнимое удовольствие. Мы договорились?
"Ну еще бы, — мысленно произнес Эрик, — я больше никуда не уйду. Без ответов я и с места не сдвинусь."
В ответ же Эрик молча кивнул. Доктор Вагнер не нравился ему все больше.
— Видите ли, мистер Майлз, когда человечество появилось на этот свет, люди поняли, что своих мозгов и сил недостаточно для контроля. Нужны определенные рамки. Но ведь все люди равны, и решать что-то за кого-то весьма самонадеянно, не так ли?
Должно быть, откровение доктора Вагнера было вызвано слишком долгим одиночеством.
— И тогда, один чуть более умный из людей решил, что логично будет заставить людей подчиняться не людским правилам, а высшим законам. Какой человек станет перечить тому, кто может поджарить тебя с небес в любую секунду? И потом, глупым людям нужны были ответы. Во времена, когда не было понятий о биологии, химии и физики… как еще можно было объяснить мироустройство? Объяснить глупым людям почему светит солнце и льется дождь? Так появился Бог, мистер Майлз. Он — это ваш способ контроля над людьми. Вы рассчитывали, что вера в сверхъестественное и божественное естество заставит людей подчиняться. Но вера оказалась сильнее всего этого. В какой-то момент… Бог стал реальным. По-настоящему реальным.