— Валера, не гони так, пожалуйста…
Навстречу пролетел здоровенный тягач с пятиосной фурой. Поток ветра качнул нашу машину. Я вздрогнула и зажмурилась.
— Ты чего? Боишься? Хорошо, притормозим…
Я приоткрыла глаза. Холод внутри истаивал, сочась сквозь кожу.
— Э, да у тебя мурашки и шерсть дыбом. Ты как вообще, в порядке?
Проведя ладонью по левой руке, я убедилась, что волоски действительно стоят торчком.
— Бывает.
— Да мы уже приехали, — он сбросил газ, машина пошла накатом и мы завернули на просёлок. Валера загнал "Ладу" на холмик у дороги.
— Вон, смотри, отсюда видно.
Метрах в пятнадцати в мягком грунте начинались отчётливые следы каких-то рубчатых протекторов. Валера достал из бардачка рулетку.
— Пойдём, заценим.
— Похоже, дня два-три назад был дождь, — сказала я, заметив, как отпечатываются мои собственные следы.
— Был. Как раз утром седьмого числа. Уехали они сразу после обеда, пропали часа в четыре.
Коротко звякнула стальная лента рулетки. Валера обмерял ширину колеи, расстояние между рубцами на самом следе. Хмыкнул недовольно:
— Что бы им здесь надо было…
— Ты о чём?
— Это следы БТРов. Возможно, перед ними шёл ещё "Урал", но последние две машины — точно БТРы. Начинаются из ниоткуда и так же пропадают.
Это было хорошо видно. За изгибом дороги метрах в ста вперёд и вниз явственная колея превращалась в просто грунтовку, по которой ездят раз в две недели.
Валера замер, как будто прислушиваясь к чему-то.
— Едем назад. Поповы что-то нашли.
Усевшись в машину, я не удержалась и спросила:
— А как ты это узнал? Мысленно, что ли?
— А как же ещё, — на полном серьёзе ответил Валера. Я вспомнила его слова про "ничему не удивляться". И мне стало по-настоящему страшно. Ещё я постоянно прокручивала эпизод полуторачасовой давности, когда мы приехали куда-то на северную окраину города, за оружием для всей компании. Он как-то неожиданно пропал из поля зрения, я даже не заметила куда он зашёл. А потом так же неявно оказался почти у самой машины. И протянул мне довольно увесистый, но очень удобный пистолет старомодного дизайна и пять обойм к нему. Тяжело брякнувшая спортивная сумка полетела на заднее сиденье.
Медный Кряж. Следствие на местности. Марина
Сразу после короткого объяснения Харальда о сути вопроса мы со Славиком пошли вокруг поляны по расширяющейся спирали. Всего через двадцать минут появился след. Он начинался неподалёку от дороги. На этот раз мой ненаглядный обскакал меня. Он первым отыскал участок, где осталась память места.
— Смотри. Здесь лежала девушка. Лежала недолго. Ей было больно. Ударили два-три раза.
— Угу, — хмыкнула я, — Её сюда приволокли. Сейчас попробую…
Осмотревшись, я выбрала самое зелёное из деревьев, стоявших поближе к этому месту. Подошла, положила ладони на шероховатую плотную кору. Осень ранняя, соки ещё бегут быстро. Оно сможет показать мне всё, что требуется.
Ладони защипало. Я вздрогнула от прошедшего по ним разряда. Похоже, дерево только и ждало, только бы отдать кому-нибудь это знание.
В поле зрения появились четверо вооружённых автоматами солдат. По виду явно не призывники, у всех или сержантские или старшинские лычки на погонах, форма и снаряжение сидят как влитые. Сверхсрочники, по контракту оставшиеся в армии. Они тащили от дороги парня лет двадцати и девушку. Следом топали два хмыря, без знаков различия, но на вид офицеры. Парень выглядел крепко помятым и уже не трепыхался, девушка пыталась вырваться. Её вздёрнули на ноги, один из сержантов отвесил пару оплеух, от которых скулы девушки покраснели.
— Не дёргайся! Ещё не знаешь, что произошло? Ничего, на месте поймёшь. Тут тебе не гражданка, всё, мирная жизнь закончилась, — сказал ей офицер с какими-то значками на левом рукаве.
Ожил висящий на руках верзил парень.
— Что это значит?
— А это значит, что вы оба-два теперь находитесь в рядах особого подразделения, которое будет обучать вас и бросать в самую жопу, какая только найдётся на площади двадцать восемь тысяч квадратных километров. Пока что. Зона! Вот что это за территория. И если через два месяца вы не сумеете вбить в мишень двадцать пять выстрелов из тридцати, я отправлю вас в ещё большую, нах… дыру! Понятно?
Эта сюрреалистическая процессия скрылась за холмом. Там заработали двигатели, какая-то тяжёлая техника.
Я постепенно ослабила контакт и осторожно стала поджимать пальцы, чтобы не так резко разорвать связь. Но всё равно меня ощутимо тряхнуло.
— Ну что? — спросил Славик.
— Всё. У нас есть их внешний вид. Нарисуешь. А машину они, скорее всего, заволокли в грузовик, чтобы не оставлять видимых следов. Пойдём, поделимся с другими.
Медный Кряж. Следствие на местности. Харальд
Когда мы вернулись на поляну, Славик уже заканчивал наброски. Сандра достала из своей папки фотографии, принесённые Игорю матерью девушки.
— Надо же… Почти портретное сходство.
— Вячеслав у нас спец по графике, — сказал я. — Марина, а военных можешь показать?
— Вряд ли. Они для меня на одно лицо, только погоны вижу.
— Ладно. С этим всё ясно. Давайте-ка сейчас передохнём, пообедаем и поедем домой. Здесь нам делать пока нечего, без помощи не обойдёмся.
Через час Олег заявил, что всё готово, и позвал нас за стол. Столом была клеёнка, прижатая камнями. Я не сильно рассматривал, что там ещё на ней, кроме зажаренных до румяной корочки кусков курятины — отчего-то здорово захотелось есть, и метал всё, что попадалось под руку. Ещё я думал о том, в какую серьёзную во всех смыслах переделку мы попали. Остальные о чём-то говорили, смеялись, Сандра попыталась рассказать пару итальянских анекдотов, просто переведя их на русский, но получилось не очень. В окружающую реальность меня вернул свалившийся на голову сухой сук, сломанный порывом ветра.
Я поднял голову. Друзья замерли и смотрели почему-то не на клеёнку, а на небо.
— Что за… — пробормотал я, видя, как с невероятной скоростью оно затягивается клубящимися тучами, неправдоподобно густого серо-фиолетового оттенка. Они стремились вроде как бы из-за горизонта, но в то же время казалось, что эти извивающиеся потоки темени текут из какого-то скрытого источника где-то поближе.
— По машинам, — сказал я, сжёвывая кусок куриной филейки.
Едва мы успели разделить то, что было на "столе" и спрятаться, как хлынул тяжёлый плотный дождь. Вокруг загремело, потемнело так, что дальше капота почти ничего не было видно. Только вокруг нас гулко громыхали и трещали молнии. Похоже, что они били совсем рядом.
Ощутив на коже слабое покалывание, я уже и не знал, что можно думать о происходящем. Это какое напряжение должно быть, чтобы человек вот так просто почувствовал? Машина дёргалась под порывами ветра. Марина, севшая к нам, дрожала, вцепившись в плечо Фрези, видок у неё был бледный. Олег пытался хоть что-нибудь рассмотреть за бортом, и вдруг сказал:
— Э, а дождь-то как из разбавленной нефти…
— Ё-моё…
Крупные капли, расплескивавшиеся об капот, разлетались тёмными брызгами. Гораздо темнее, чем капли обычного дождя.
— Довели, бля, природу, — буркнул Олег. — Нам только нефтяного дождя не хватало.
— Это не нефть. Это какая-то другая органическая жидкость, более плотная, — Фрези приоткрыла окно, высунула ладонь, потом понюхала попавшие капли, растёрла, — корицей пахнет.
Вокруг нас стало светлеть, увесистые капли падали реже.
Солнце стояло по-другому. И открывающийся нам пейзаж ничем не напоминал поляну у начала Медного Кряжа.
— Приехали, — пришибленно прошептал Олег.
Степногорск, резиденция Элен Уордер
Дом был пуст. Во всех отношениях. Погода выкидывала такие номера, что чувствовала я себя просто отвратительно. Кто бы мог подумать, что я так быстро стану человеком. Ну, почти человеком, к счастью, у меня остались многие мелкие, но полезные качества.