— Опять война… Знаешь, Харальд, я однажды, спустя много лет, побывала в том мире, где погибла моя мать. Это сплошь руины и голая, спёкшаяся земля. На берегах морей груды мёртвого металла. Говорят, вода его ещё двести лет выбрасывала. Судьба не удостоила Лиеннару пасть рядом с моим отцом, она прикрыла собой ту девочку. В моей памяти война не останавливалась никогда. И если сейчас у нас есть… только возможность попытаться сделать это… я выполню твою просьбу. Правом общей крови я позову. Сегодня же ночью.
— Так и решим, — Харальд встал, склонил голову. — Благодарю тебя, леди Фэливрин.
Несса мягко, как умела только она, улыбнулась, подошла к нему.
— Для человека ты неправдоподобно учтив, должна признаться, — посмотрела на меня. — Идите. Завтра утром я дам ответ.
В коридоре я спросила:
— А… Откуда в тебе вот это… — не зная, как выразить всё словами, я сделала несколько изящно-этикетных движений.
Харальд пожал плечами.
— Никогда не задумывался. Само как-то иногда выскакивает.
— Ну ладно. Просто это выглядело настолько ненаигранно. Наверное, даже английская королева не удостаивалась подобной искренности.
— Прекращай, — усмехнулся Харальд. — Спать иди.
Мы дошли до его комнаты. На третьем шаге дальше…
— Сандра.
Я обернулась. Харальд стоял в дверном проёме, держа портьеру открытой.
Свет он включать не стал. Я вошла вслед за ним, Харальд исчез где-то в тёплых сумерках. Потом его силуэт появился на фоне окна.
— Такая светлая ночь…
Я подошла к нему, встала рядом.
— Несса и вправду что-то такого намешала в своё зелье, — сказала я, — Непонятное состояние. Ведьма.
— Она просто очень опытная женщина. И форма ушей не играет никакой роли.
— Харальд, можно я тебя спрошу о личном, раз уж нас так хитро напоили, что ничего иного не получится.
— Спрашивай, — он пожал плечами.
— У тебя были другие женщины?
Он развернулся, сел на подоконник.
— Были.
— А Фрези? Она знала об этом?
Харальд кивнул.
— С обеими она была лично знакома.
— Что?
— Что — что? Как она к этому относилась, что ли?
— Ага, — я готова была провалиться на месте.
— У тебя уши светятся, — со смешком сказал Харальд. — Она… Она не была зависима от меня. И при этом у нас были взаимные чувства. Чем длиннее поводок, тем меньше желание его оборвать. А я никогда не обманывал её доверия. Вобщем, это всё, — он развёл руками. — Кое-кто называл нас странной парочкой, но нам было наплевать.
Я вышла из тени на треугольник призрачного света. В небе ярко горел серпик. Первая четверть. Глаза привыкли, я хорошо видела спокойный взгляд Харальда. Мы молча сидели и смотрели на долину перед поместьем.
— Мне было четырнадцать лет, когда мы со старшей сестрой ехали с моря. Отец подарил нам две недели на шикарном курорте на Адриатике. На горной дороге на нас налетел грузовик. Сестра, сказали потом, погибла сразу, а я пришла в сознание через десять дней. Остался только небольшой шрам на боку и немного на животе, врачи всё сделали, чтобы не попортить экстерьер.
Я вздохнула.
— А в шестнадцать лет выяснилось, что я не смогу рожать. Что-то со связками там внутри, сначала, сразу после аварии, это не проявилось. И не то что рожать, а вообще выносить ребёнка у меня не получится. Беременность меня убьёт.
Харальд едва слышно не то заурчал, не то засопел. Осторожно обнял и привлёк к себе. Мне захотелось уменьшиться до размеров котёнка, чтобы целиком поместиться в его руках.
— Я никому этого не рассказывала. Знали только родители и наш врач. Молчишь…
— Никогда не умел утешать, Сандра. Учиться, наверное, уже поздно. Прости, в такие моменты весь мой словарный запас испаряется, — он виновато улыбнулся.
— Да что там, всё это прошлое. Что было — то быльём поросло, как говорит моя бабушка. А жить надо сейчас. Особенно когда не знаешь сколько той жизни осталось. Позволь я пойду?
Харальд отпустил меня, плавно развернув к себе. Как это у него получалось — всё в одном движении — я не понимала.
Пальцы коснулись моих щёк, шеи, исчезли.
— Иди.
Он внезапно высунулся в окно. Показалось, что уши вздрогнули, ловя какой-то звук.
— Летят.
На ходу сорвав с крюков броню и оружие, он выбежал в коридор. Я осталась в комнате, в растрёпанных чувствах, но для себя я уже приняла решение. Оглядевшись, сказала в потолок:
— Свет.
Зона. Поместье. Ночь. Харальд
В четвёртом часу мы наконец разошлись. Марта вернулась вместе со всеми. По словам Олега, который сам на четверть был немец и хохдойч понимал спинным мозгом, dame Крюгер договорилась с кем-то из своего начальства о встрече. Завтра должны были прилететь несколько офицеров и два транспортника с горючим.
Я, едва не натыкаясь на углы от усталости, дошёл к себе домой и ещё за пять шагов до входа почувствовал, что из-за плотных портьер сочится знакомый, но странно иной запах, чем тот, который я помнил. Осторожно зайдя, я увидел небольшой ночник на столике возле окна. Комнату я, в общем-то, всегда держал в порядке. Как сказал когда-то один мудрый человек, мужское сознание допускает два вида порядка — казарма либо портовая ночлежка.
А сейчас здесь был дом. Я на мгновение не поверил ни своим глазам, ни обонянию, но в мозгах наконец замкнуло какое-то нужное реле и я понял что это запахи дома где есть женщина. Хозяйка.
В слабом свете ночника я сначала не разглядел, а потом замер не дыша. Уложив голову на руки, за столом спала Сандра.
Ну вот. Приехали. Что, начнём мучаться рефлексиями? — сам себе задав этот вопрос, я осторожно взял Сандру на руки. Она была в домашнем, дневная одежда висела у входа, тут же лежало её снаряжение, всё до последней мелочи.
Всё будет так, как должно было быть, даже если будет иначе. Истинно так. Я уложил Сандру на уже расстеленную кровать, она что-то еле слышно проговорила на итальянском, но не проснулась. Но сам, едва прикрыв глаза, через несколько минут увидел сквозь веки неяркий тёплый свет. Неохотно выкарабкавшись из подступившей дрёмы, я посмотрел одним глазом. И сел с абсолютно ясной головой, как будто только что продрых сутки.
В двух метрах, прямо напротив, в воздухе на уровне пояса переливалась язычками живого пламени пирамида. Её грани мерцали и струились хвостиками саламандр. Перстень никак не реагировал. Что-то новенькое.
Ну и что мне с тобой делать?
Пирамидка, не останавливаясь в своём вращении, медленно раскрылась. Изнутри она тоже была выстелена огнистыми нежгучими лентами. Доброе живое тепло, даже когда я коснулся пламени, оно не обжигало. В серёдке на отделанной чёрным бархатом подставочке лежало… Я рассмотрел вещицу со всех сторон, пока пирамидка плавно двигалась. Но так и не понял — что же это. Свиток, слепок, сгусток, нечто многомерное из светлого серебристого металла. Глаз терялся на замысловатых изгибах, не в силах определиться в красивой и замороченной топологии.
Пирамида остановилась. Я взял витой слиток. Тяжёлый. Сплав на вес почти как золото. Шесть или семь завитков, неуловимо перетекающих один в другой, несколько просветов. Не то виноградная гроздь, маленькая и тугая, не то хитро закрученная булочка.
Шестая моя загадка. Желание на шестьдесят процентов. Чего я хочу больше всего? Разобраться с Гранями, с Зоной. Что мне для этого нужно, что нам для этого нужно? Очень просто — выжить. Выжить и справиться с тем, что нас ожидает.
Зона. Поместье. Встреча гостей. Харальд
Утром меня разбудил Ахмед. Почти что распинал, настолько я отключился после "подарочка". Сандру он воспринял как должное, и по своему обыкновению приветствовал её рукой к сердцу и галантным наклоном головы. Он обожал Эвис, но к Сандре относился как к высшему существу. Сколько не пыталась она его образумить, горячесердый кавказец не унимался.
— Командир, тебя Несса зовёт. Сказала, что у неё есть ответ.
— Иду. Через два часа собери всех наших в штабе. Кошка и Марта тоже должны быть.
— Есть.