— Мы сами точно не знаем, куда нам надо, — попытался, было, отделаться от навязчивого сервиса Гаяускас, но не тут-то было.
— Аой, дорогие! Почему не знаете? Заказ сделан, да? Всё оплачено, да? Садитесь, поехали. У Гиви — лучшая троллеконка в городе, да.
— А кто такой Гиви? — простодушно поинтересовалась Анна-Селена, никогда раньше не сталкивовшася с подобным поведением. — И что такое троллеконка?
— Гиви — это я, понятно, да? — по-детски обидчиво произнёс бородач. — Между прочим, лучший водитель города. Любого спроси: "Кто в Эннинге лучший водитель?" Каждый скажет: "Гиви лучший!" Точно говорю, да. Не веришь — иди, спроси.
Спрашивать на пустынной улицы было некого. К тому же Анна-Селена чувствовала себя немного виноватой, поэтому торопливо сказал:
— Извините, я верю. А что такое троллеконка?
— Какая непонятливая девочка, — с осуждением покачал головой Гиви. — Вот троллеконка.
Он громко хлопнул ладонью по деревянной раме фургона.
— Четыре троллика в моторе. Это вам лошадь запрячь. Садитесь, говорю. Поехали.
Окончательно обалдевшие Мирон и Балис повернулись к Наромарту. В конце концов, необычные встречи на Дороге были по его части.
— Раз предлагают, надо садиться, — решил тёмный эльф. — Только уж Гиви, придётся тебе нам рассказать, что за заказ и кем он оплачен.
— Всё расскажу! — энергично кивнул лучший водитель города. — Всё покажу!
Балис и Мирон переглянулись и дружно рассмеялись. Женька бросил на них удивлённо-недовольный взгляд, в котором явно читался вопрос: не поехала ли у дядей от обилия приключений крыша. Друзья стойко проигнорировали подозрение. Чтобы понять их реакцию, надо было не только знать анекдот про Мюллера и мумию, но ещё и обстоятельства при которых двенадцатилетний Биноклик рассказывал его тринадцатилетнему Павлиновичу. Хотя нет, и этого маловато будет. Надо ещё понимать, чем был для мальчишек середины семидесятых фильм "Семнадцать мгновений весны".
Первым в троллеконку забралась Анна-Селена, потом — Женька. Следом влез Балис и помог протиснуться внутрь Наромарту: если в обычной обстановке увечье эльфу практически не мешало, то при неординарных действиях неуклюжесть начинала буквально резать глаза. После целителя залезли внутрь и остальные. Мирон подметил, что Серёжка сначала хотел сесть возле Сашки, но смутился и пристроился подальше. Видимо, мальчишка опасался, что тот на него ещё сердится и, похоже, не без оснований: казачонок был непривычно мрачен. Впрочем, неплохо изучивший подростка Нижниченко был почти уверен, что суровость эта напускная.
— Все сели, да? — на всякий случай спросил забравшийся в кабинку водитель Гиви. — Сейчас троллики настроятся — и поедем. С ветерком!
С ветерком — это точно. Окна у повозки, кроме лобового, были не застеклённые, так что при мало-мальски приличной скорости ветер неизбежен.
Корявые и неуклюжие на вид руки жизнерадостного бородача прямо порхали среди рычагов, кнопок и тумблеров. А банальную земную рулевую «баранку» ему заменял почти всамаделешний штурвал.
— Какие всё-таки троллики? — не отставала Анна-Селена.
— Понятно какие, — Мирон был готов поклясться, что довольный Гиви ухмыльнулся в бороду, — электрические троллики. Не садовые же. Кто же в мотор сажает садовых тролликов?
Лучший водитель города громко рассмеялся, со стороны было похоже, что гулко ухает железная бочка, по которой лупит палкой увлечённый ребёнок.
— Электрический троллик пока маленький, он много работать не может. Вот их сажают в мотор по три-четыре, они такие троллеконки и двигают. А когда вырастают, их в большие кареты пересаживают.
Гиви мечтательно прищёлкнул языком.
— Троллейбусы называются.
Мирон и Балис оглушительно расхохотались. Женька согнулся от смеха. Серёжка тоже развеселился, но намного скромнее чем обычно.
— Вы чего? — удивился Сашка.
— Троллейбус. С электрическим троллем в моторе, — давясь от смеха, попробовал объяснить Женька. — Это же надо такое придумать.
— Зачем смеётесь? — обиженно сказал Гиви. — Правду говорю, да. Не я придумал. Сами увидите, настоящий троллейбус.
— Не сердись, Гиви, — взяв себя в руки, попросил Мирон. — Издалека мы, там у нас троллейбусы без троллей.
— Э, дорогой, Гиви пятьдесят лет штурвал крутит, Гиви не обманешь. Как может быть троллейбус без тролля? Кто ему будет электричество вырабатывать? Ты знаешь что такое электричество, дорогой?
— Знаю немного, — усмехнулся Нижниченко.
— Сила тока в участке цепи прямо пропорциональна разнице электрических потенциалов на концах участка и обратно пропорциональна сопротивлению этого участка, — доверительно сообщил тёмный эльф.
— Однако, — обалдело произнёс Мирон.
Гаяускас только плечами пожал. Он уже давно решил, что от Наромарта можно ожидать всего, чего угодно. Закон Ома в интегральной форме — это ещё не самое невероятное. Напиши целитель между делом что-нибудь из институтского курса физики, Балиса бы и это не удивило. Хотя, если это что-то окажется уравнением Шредингера, удивиться всё-таки придётся. Потому как такую премудрость в своё время курсант Гаяускас так и не осилил. Да и не он один, почти весь поток плавал в основах квантовой механики. Как выяснилось впоследствии, стать хорошими офицерам это не помешало.
— Слушай, дорогой, откуда знаешь? — обернулся к пассажирам Гиви. Охватившее водителя удивление не могла скрыть даже великолепная борода. — Сто шестьдесят лет живу, пятьдесят лет народ вожу — никогда такого грамотного эльфа не видел.
— Я у свирфнебнинов учился, — пояснил Наромарт и добавил несколько слов на непонятном языке. Гиви прямо расцвёл.
— Аой, дорогой. Почему молчал? Почему сразу не сказал? Это надо отметить. Непременно выпить надо. Граппу пьёшь?
— Лучше вина, — предложил целитель.
— Нет, дорогой, никакого вина. Скажи, разве свирфы пьют вино?
— Не пьют, — признался чёрный эльф. — Ладно, граппа — так граппа.
— Решено, дорогой. Вечером я угощаю. А сейчас — поехали!
Гиви дёрнул один из бесчисленных рычагов, и троллеконка покатила, быстро набрав весьма приличную скорость. Мягкая подвеска скрадывала тряску от булыжной мостовой.
— А почему на улицах никого нет? — полюбопытствовала Анна-Селена.
— После полудня — самое жаркое время. Никто не ходит, только если очень надо, — не оборачиваясь, ответил Гиви.
Улица потихоньку спускалась ниже, скоро маленькие домики справа сменились большими трёхэтажными особняками, а слева — пышным парком. Каштаны и клёны в нём мирно соседствовали с кипарисами, эвкалиптами, платанами и пирамидальными тополями. У ворот парка Гиви лихо затормозил. Лучший в городе, не лучший, но хорошим водителем бородач был — это точно.
— Женя кто? Анна-Селена кто? Вам выходить.
— Куда выходить? — не поняла девочка.
— В парк идти, понимаешь? Прямо по аллее до солнечных часов. Потом Жене направо, а Анне-Селене прямо.
— И что? — уточнил Женька.
— Там ваши миры. Дальше не знаю. Не сказали ничего, — развёл руками Гиви.
— Кто не сказал? — не унимался подросток.
— Боги! — бородач с почтением поднял вверх правую руку, чуть ли не уперевшись вытянутым указательным пальцем в крышу кабинки. Потом повернулся вполоборота и пояснил: — Боги сказали, что делать. Трелин позвал, сказал: "Гиви, ты лучший водитель, прошу, встреть их как самых дорогих гостей. Сам понимаешь, не каждый день боги заказ делают. Какой престиж: не в «Пилигрим», не к Ориендиру, ни к Радлову — к нам обратились. Нельзя опозориться, никак нельзя". Я говорю: "Трелин, дорогой, как родных встречу, довольны будут". Все инструкции выучил. Сначала Женю и Анну-Селену к парку, потом Мирона Павлиновича к вокзалу. А остальных — в гостиницу.
— Почему так? — теперь уже к расспросу подключился Мирон.
— Не знаю, дорогой. Моё дело — встретить и развести. Зачем, почему — откуда мне знать? Боги не говорят. Они знают. Три точки перехода в Эннинге: парк, вокзал и сама Дорога. Кто умеет — тот выбирает сам. Кто не умеет — делает так, как говорят знающие, правильно, да? А уж кому не знать, как богам.