Габриэль смотрел на меня с нежностью в глазах, а с его губ не сходила блуждающая улыбка. Казалось, он счастлив от того, что счастлива я. И эта мысль мне безумно нравилась.
Правда, дни перед отлетом были весьма и весьма тяжелыми. Мне предстояло сдать многие предметы экстерном, чтобы получить зачеты. И я почти не спала сутками, но Габриэль очень сильно помогал мне, и в плане знаний, рассказывая то, что я не могла запомнить, своими словами, и в плане подкупа некоторых особо принципиальных преподов. Уж перед кем, но перед его обаянием не смог устоять ни один преподаватель. Даже Василий Григорьевич, старый ворчун, ведущий электив информатики для первого курса.
Ларцева же всю дорогу ворчала, что я еду отдыхать, и бросаю ее одну на растерзание зачетов. В шутку, но все же я видела, как она хотела бы полететь с нами и по-доброму завидовала. Провожая нас до паспортного контроля, она даже прослезилась. Как и я потом. Расставались так, будто я не на неделю уезжаю, а на год, как минимум.
И вот мы с Габриэлем в Венеции — городе, который стоит на воде. Первое, что я почувствовала, когда мы миновали стеклянные автоматические двери здания аэропорта — это влажный морской воздух, ударивший в ноздри, и по-осеннему теплая погода. После наших суровых ноябрьских снегов, венецианский климат стал еще более желанным, чем, если бы мы прилетели сюда летом.
— Сначала снимем номер в отеле, обустроимся, отдохнем, а потом навестим нашего знатока Писания по данному Армаросом адресу. — я кивнула Габриэлю, заворожено разглядывая раскинувшееся сбоку от аэропорта море. — Пойдем, арендуем авто.
Я уставилась на вокалиста с видом «а что, так можно было?».
— Мы не поедем на такси? — удивленно хлопаю ресницами.
— Нет. — скорчил рожицу парень. — Зачем нам лишние уши? Ни поговорить толком, ни уединиться в случае чего. — подмигнул этот наглец.
Мне оставалось только хлопнуть его ладонью по плечу. Смеялись мы вместе. Легко. Искренне. Будто знакомы, вот уже тысячу лет.
Машина скользила по узким улочкам между стройного ряда домов, стоящих близко друг к другу. Дома располагались друг к другу чуть ли не впритык, и были окрашены в основном в кирпично-красные и коричневые цвета. Светлые дома встречались реже. Зато очень часто мы проезжали мимо мостов, которые перекидывались через реки, разрезающие Венецию, будто множество артерий. У каждого моста стояла гондола, а некоторые из них уже плыли вдоль рек, управляемые улыбчивым гондольером, который перевозил горожан вместо наземного транспорта.
— Мы прокатимся на них чуть позже.
Заметив мой интерес, Габриэль на мгновение оторвался от дороги и взял меня за руку, сжав ладонь. Я благодарно улыбнулась ему в ответ. И как это бывает всегда, стоит только мужчине ко мне прикоснуться, — по телу пробежал электрический ток, а в животе скрутился тугой узел. И Габриэль тут же почувствовал мое желание, словно зверь, учуявший добычу.
— Я так и не наказал тебя в тот раз. Ждал подходящего момента. — низко прорычал брюнет, смотря на дорогу, и сворачивая в сторону широкого двора, вдоль которого, в виде квадрата, выстроились одноэтажные домики. — Готовься.
От его слов меня бросило в жар, а внизу живота сладко запульсировало. Я совру, если скажу, что не ждала этого дня. Зачеты и бессонные ночи в преддверии зачетов и концерта у Габриэля сказывались на желании, и я просто напросто обессилено засыпала в свободное время. А сегодня я выспалась в самолете на удобном плече своего мужчины и была бодра и полна сил.
У одного из домиков, который был похожим на еще десяток таких же, брюнет затормозил, припарковав машину на парковочной площадке. У дверей домика нас ждала девушка в наряде, отдаленно напоминающем офисный. Строгий стиль подчеркнуто сквозил в ее образе. Габриэль, перекинувшись с ней парой фраз на итальянском языке, заполучил ключи от домика и улыбчивая девушка удалилась. Я же стояла с вытянувшимся лицом, ибо итальянским Ангел владел просто безупречно.
— Что? — переспросил, заметив мое выражение.
— Не подумай, я догадывалась, но одно дело предполагать, а другое — слышать.
— Ты про мое владение языками? — хохотнул Габриэль, увлекая меня за руку в снятый, насколько я поняла домик, заменивший нам отель. — Хочешь упасть в обморок? Я не только владею всеми языками вашего мира, но еще и совершил «кругосветное путешествие» вокруг земного шара более ста раз.
Казалось, удивляться и вправду было глупо, но эта новость просто поражала воображение.
Не успели мы войти, как я тут же оказалась прижата к стене мощным телом. В живот мне упирался каменный стояк мужчины, намекая, что больше ждать он не намерен. Просто не в силах.
— А как же багаж? — пискнула я, которая не успела даже осмотреть обстановку снятого нами домика изнутри.
— К дьяволу! Хочу тебя так сильно, что крышу срывает! — жарко прошептал мне на ухо Габриэль, и принялся усыпать влажными поцелуями шею.
— Может, все же…
— Лекси, — рыкнул мужчина и закинул мои ноги себе на талию так, чтобы я обхватила его, — не может! Никаких может!
И не успела я больше ничего сказать, как мой рот заткнули яростным, сводящим с ума, поцелуем. Его руки впились в мои бедра. Массировали. Ласкали. Внизу в одно мгновение стало влажно, и Габриэль, словно зверь, втянув воздух в легкие, утробно заурчал. Довольно. С наслаждением.
— Как же мне нравится твой запах, — поймав мой взгляд, удержал его, — особенно, когда ты возбуждена. В нем появляются терпкие нотки. Хочется тебя укусить. Заклеймить. Запереться с тобой на несколько дней и не покидать эти стены, раз за разом доводя тебя до исступления.
Хриплые нотки в голосе брюнета породили толпу мурашек, которые стойко обосновались на коже и больше не желали покидать ее. Медленно, с неким изощренным удовольствием, прикрыв глаза, Габриэль провел рукой вверх, вдоль моего тела и, остановившись возле горла, обхватил его. Огладил. Легонько сжал. А внутри меня лопнула какая-то струна от этого движения. Я вся изнывала. Горела. Мне хотелось хныкать от того, как сильно нуждалась в нем, в его ласках. Хотелось просить его, умолять, но я только кусала губы от досады, что он еще не во мне.
Его власть надо мной — вот что я ощущала в этот момент. И это было… безумно приятно.
У меня бы наверняка подкосились ноги, если бы я стояла. Но, хвала небесам, Габриэль крепко держал меня, наблюдая за моей реакцией из-под полуопущенных ресниц. Его грудь часто вздымалась, а глаза были полностью черными, как два бездонных омута. Но сейчас они меня не пугали, а притягивали. Затягивали в пропасть, из которой даже и не хотелось выбираться.
А потом он накинулся на меня, как голодный дикий зверь. Целовал и ласкал все, до чего мог дотянуться. Кусался, прихватывая кожу зубами. Терся о мое горячее естество, скрытое под одеждой, своей восставшей твердой плотью. И уже только от этих действий я почти улетела на небеса.
Но Габриэль внезапно остановился, а на его губах заиграла порочная улыбка.
— Не-ет, хитрая, маленькая лисичка, — цокнул языком, отрываясь от моих губ, — сначала скажи. Скажи, чего ты хочешь?
Я заметалась в его руках, хотелось сбежать. Было стыдно просить о таком, особенно после его слов, которые звучали смущающе и запретно. Порочно. Но предательское тело тянулось к нему, как к наркотику, который стоило попробовать один раз и больше никогда не сможешь от него отказаться.
И я цеплялась за его широкие плечи, а губы шептали, исполняя его просьбу:
— Хочу… Хочу тебя, пожалуйста!
Но брюнету этого было мало. Он питался моими эмоциями. Поглощал их и возвращал потом в двойном размере. А потом снова пил их. И возвращал. И так снова и снова — до нашей личной бесконечности.
— Ты хочешь меня? Я в твоих руках. — и мне не нужно было открывать глаз, чтобы увидеть его улыбку. Этот опасный прищур глаз.
— Отпусти! — выдохнула, чувствуя себя, по меньшей мере, уязвленной.