— Глупышка моя, — выдохнул на ушко, прихватив мочку уха, — я не издеваюсь, я хочу, чтобы ты мне доверилась. Раскрепостилась. Хочу, чтобы ты видела все, а не прятала взгляд. — это было совсем не то, что я ожидала услышать. Поэтому веки распахнулись сами собой. — Так-то лучше, — прошептал мужчина, дразняще ведя большим пальцем по моей скуле.
Остановившись на нижней губе, он надавил на нее, заставив приоткрыть рот. Стон вырвался вместе с потоком воздуха. Сердце колотилось о грудную клетку так, будто пыталось пробить в ней дыру. Язык брюнета провел по моим губам, оставив влажный след, а его рука так и покоилась на горле. И словно кричала: «Ты — моя! Навечно! Вся без остатка!».
Я больше не могла терпеть эту сладкую пытку, и попыталась свести ноги вместе или потереться о Габриэля, чтобы хоть немного облегчить муки тела. Изнывая от желания, я и вправду начала хныкать. Соски стояли торчком, хотелось стянуть с себя надоевшую одежду, которая грубо царапала чувствительную кожу.
Брюнет словно только и ждал, если не моей просьбы, то стонов. Поведения, которое безоговорочно говорило бы о моем поражении. И дождался. Шумно выдохнув, он просто разорвал на мне легкую кофточку в одно быстрое движение. А затем лихорадочно принялся расстегивать пуговицу на моих джинсах.
— Это не одежда, а создание дьявола! Определенно! — ворчал он.
Справиться с ними он смог только после того, как поставил меня на пол. При этом его терпение с каждой секундой утекало, как сквозь пальцы песок. Свои штаны он тоже не оставил в живых. Я же помогла ему с футболкой, на которой красовалось нечитаемое название металл группы.
Проведя руками по его голому торсу, почувствовала, как его наслаждение затопило каждую клеточку моего тела, смешиваясь с тем, что испытывала сама. Удваиваясь. Татуировка на его груди зашевелилась от прикосновения, засветилась. А Габриэль судорожно выдохнул сквозь стиснутые зубы, не сдержав крылья, которые распахнулись за его спиной.
Как же это прекрасно — чувствовать то, что ощущает твой любимый! Божий дар, не иначе!
Развернув меня лицом к стене, Габриэль одной рукой обхватил мою шею, а другой — грудь. И принялся медленно ласкать, то сжимая, то разжимая. К тому времени я уже текла так, что не нужно было никакой дополнительной смазки. Только он. Твердый и горячий. Во мне. Глубоко.
Остались только инстинкты, требующие, чтобы мой мужчина любил меня.
Проникновение было неожиданным. Резким. Но в этот раз я не ощутила никакой боли. Одно лишь наслаждение, сорвавшее удовлетворенный стон с моих губ. Рука мужчины, ласкавшая грудь, обвела талию, и спустилась к ягодицам. Сжав одну из них, он принялся вколачиваться в нежную, жаждущую плоть.
Наши обоюдные стоны заполонили коридор. Мокрые тела терлись друг о друга, высекая еще больше искр наслаждения. Я уже потерялась во времени и пространстве, забыла обо всем, когда его рука накрыла клитор. Покружила. Надавила.
Оргазм накрыл нас одновременно. Я чувствовала мощную струю, которая билась внутри меня, продлевая мое собственное удовольствие. Я дрожала всем телом, ощущая все новые и новые волны довольствия. Было так хорошо, что ноги не держали. И если в первый раз я ощущала отголоски боли, то сейчас был один умопомрачительный кайф.
Подхватив меня на руки, Габриэль переместил нас в ванную и, набрав воды, опустил в теплые объятия пены, удобно устроившись за моей спиной. Я же пребывала в прострации. Неге. И просто наслаждалась его легкими поглаживаниями, похожими на то, будто он меня омывал. И не заметила, как задремала.
Площадь Святого Марка мы посетили уже ближе к вечеру, потому что Габриэль не стал меня будить, и я проспала после бурного занятия любовью около трех часов. Закатное солнце окрашивало старинные архитектурные здания, стоявшие вокруг площади во все оттенки золотого и оранжевого цветов. А впереди возвышался белыми шпилями и крестами на куполах Собор Святого Марка.
— Это главная городская площадь Венеции, — рассказывал Ангел, пока мы неспеша, под ручку, прогуливались прямиком к белоснежному собору. — Помимо показа достопримечательностей, на ней проводят основные традиционные праздники. К примеру, венецианский карнавал. — стоило услышать слово «карнавал», как у меня загорелись глаза, а Габриэль довольно улыбнулся. — Мы обязательно посетим его в феврале будущего года. — щелкнул меня по носу, который я успела сморщить от досады.
— До февраля еще долго. — буркнула себе под нос. — А это… — указала на здание, располагающееся по левую сторону от нас.
— Дворец Дожей, или лучше сказать, резиденция. Во дворце заседали Большой совет и сенат, работал Верховный суд, и вершила свои дела тайная полиция. На первом этаже размещались также конторы юристов, канцелярия, службы цензоров и морское ведомство. Надстроенный сверху балкон служил своего рода праздничной трибуной, с которой дож являл себя народу. — рассказывая, Габриэль указывал на отдельные части здания, чтобы я могла воочию увидеть то, о чем он говорил. — Гости города, которые причаливали к самому дворцу со стороны Пьяцетты, оказывались, таким образом, у ног правителя Республики.
— Пьяцетты? — переспросила.
— Это площадки от Гранд-канала до колокольни, которую также называют часовой башней Святого Марка. К слову, сейчас апостол Марк считается покровителем города и его мощи хранятся в этом самом соборе. Это одно из мест скопления силы из-за большого количества верующих христиан. В таких вот местах Падшие вбирают в себя энергию для того, чтобы не растерять свою бессмертную суть. — неосознанно погладив мою руку большим пальцем, он сбавил шаг, останавливаясь почти у входа в собор. — Пьетро выбрал музей для места встречи. Я позвонил ему, пока ты спала. И, кажется, я теперь догадываюсь, почему именно здесь.
Я взглянула на христианскую базилику, расписанную картинами из Библии. Понимающе кивнула. Ведь где, как не в музее может обнаружиться часть пророчества, которое мы искали.
И больше я не успела ничего спросить, так как перед нами распахнулись широкие двери собора, окруженные расписными колоннами. В дверях стоял человек, одетый в строгий костюм. На его руках красовались белоснежные перчатки, выдавая в нем принадлежность к обслуживающему персоналу.
— Доброго вам вечера, господа. Прошу, пройти внутрь. Пьетро уже ожидает вас внутри.
Пропустив нас вперед, услужливый молодой парень закрыл двери собора изнутри. А затем провернул железную щеколду замка. Я настороженно взглянула на Габриэля. Поймав мой встревоженный взгляд, брюнет ободряюще улыбнулся.
— Ничего не бойся, ведь с тобой непобедимый Архангел. — прошептал на ушко. Его губы посетила кривая усмешка, когда я закатила глаза.
Не удержавшись, принялась вертеть головой по сторонам, разглядывая собор изнутри. Золотистые своды, купола и верхние уровни стен были покрыты мозаичными полотнами, изображающими очередные сюжеты из Библии. Заметив мой неугасающий интерес, Габриэль продолжил посвящать меня в историческую часть базилики. Но в этот раз был краток из-за провожатого, шедшего впереди нас.
— Здесь описаны истории Ветхого и Нового Заветов, сцены из жизни Богородицы и самого святого Марка, в честь которого названа площадь.
Убранство было до безумия красивым. И если бы я была верующей, то непременно испытала гордость за то наследие, что осталось. Сохранилось до наших времен. Впитывала бы в себя знакомые библейские картины и поражалась масштабу проделанной людьми работы.
Но, к сожалению, я была атеисткой всю свою жизнь. И мне до сих пор было сложно осознать тот факт, что раз Габриэль — Ангел, значит и Бог существует.
В принципе, архитектура собора была несложной и состояла из прямых переходов — не заблудишься, но меня отчего-то все никак не отпускало чувство тревоги, которое поселилось, стоило нам преступить порог собора. Чувство неумолимо надвигающейся опасности. Но высказывать свои опасения, пока рядом с нами присутствуют «лишние уши», я не стала. И пыталась самостоятельно справиться с нахлынувшим плохим предчувствием.