Извращенцем, к слову, я его до сих пор считаю! Непонятно, чему их там в Раю учат.
Но вопреки мыслям, низ живота томительно заныл, стоило вспомнить его умелые руки на своем теле. Ласку, которой он меня одаривал. Волшебные поцелуи, от которых появляются бабочки в животе. Прикрыв глаза, ощутила, как сердце забилось чаще, глухо ударяясь о грудную клетку. Словно он был рядом.
Фыркнув, сморщила носик и взяла в руки горстку пены. Подула на нее.
Нужно перестать думать о Габриэле каждую минуту! Наваждение какое-то!
Вверх устремились легкие мыльные пузырики. Я уставилась на них, думая обо всем и ни о чем одновременно.
— Развлекаешься? — раздался голос рядом со мной.
Я испуганно шарахнулась, вызвав столб брызг вокруг себя, и оглянулась. Вода из ванной расплескалась на пол, намочила волосы, которые до недавнего времени были сухие, и всколыхнула пену, открывая взору мои обнаженные ноги. Но сколько бы я не шарила глазами по пространству узкой комнатки, я так никого и не увидела.
— Что за черт?! — выругалась я, схватив бритву, лежащую на раковине, и выставив ее перед собой. Стараясь не высовываться из объятий пенного укрытия. — Кто здесь?!
— Я думал, ты узнаешь мой голос из тысячи. — в тоне Габриэля, проявившегося прямо посреди ванной комнаты, проскользнул легкий флер обиды. — И да, ты ошиблась. Я не черт, а Ангел. — он был одет в черную рубашку с подкатанными до локтя рукавами, выгодно подчеркивающую его жилистую фигуру, и темные брюки.
— Габриэль! — рявкнула так громко и зло, что он попятился. — Еще раз вот так вот появишься из ниоткуда, обещаю, засандалю тебе так, что будешь больше недели с фингалом под глазом ходить!
— Ух, какая ты горячая! Отдай каку, а то поранишься ещё. — произнес вокалист, забирая у меня из рук бритвенный станок, и следом добавил, оглядев меня с ног до головы тяжелым изучающим взглядом карих глаз. — Горячая — в прямом смысле этого слова. — под конец фразы его голос странно охрип.
Я стремительно покраснела под его обжигающим взором. Захотелось прикрыться, потому что единственное, что скрывало мое обнаженное тело от мужчины — как-то слишком быстро лопающиеся пузырьки плотной некогда пены.
— Выйди вон! Сейчас же! — ну, почему он всегда ставит меня в такие неловкие ситуации?! — Бесстыжий!
— Да что я там не видел, — фыркнул парень, скрестив руки на груди и вальяжно усаживаясь на край ванны, не догадываясь, что подписывает себе этой фразой смертельный приговор.
— Ах, ты, — прошипела я, взяв первое, что подвернулось под руку — гель для душа — и швырнула его в наглеца. — Гадкий! Подлый! Извращенский извращенец! Маньяк! — каждое мое слово сопровождалось летящим в голову вокалиста предметом. — Надо было тебе перья вчера общипать, а не спасать! — в сердцах воскликнула я, когда так и не смогла ни разу попасть, потому что Габриэль очень ловко уворачивался, несмотря на довольно-таки узкое пространство.
— Все сказала? — иронично выгнул бровь наглый брюнет и в следующую секунду склонился надо мной. Близко-близко. Опаляя дыханием невольно приоткрывшиеся губы. Смотря глаза в глаза. — А вот я скучал. Очень сильно. — Низким грудным голосом произнес мужчина мне прямо в губы.
Я заворожено смотрела в его потемневшие глаза, не в силах отвести взгляд. Сглотнула, чувствуя себя кроликом, на которого смотрит удав. Томительное ожидание поцелуя сводило с ума. Но Габриэль не спешил целовать меня. Вместо этого он поднялся с бортика ванной, не теряя зрительного контакта, и принялся медленно расстегивать пуговицы, снимая с себя мокрую рубашку, облепившую тугие мышцы.
— Ч-что ты делаешь? — пролепетала заплетающимся языком.
Он слишком горяч для нашего скромного дома с местами обшарпанными обоями. Такому, как он, место в огромном пентхаусе, отстроенном в стиле «Hi-Tech», а не здесь, на отшибе города в стареньком доме.
А еще я до сих пор не понимала, что он во мне нашел, потому что я была обычной серой мышкой. Вот если бы Габриэль влюбился в Ларцеву, я бы поняла. Но я?
— Снимаю мокрую одежду. — с наигранным безразличием ответил парень.
Рубашка полетела на пол, а моему взору открылись широкие бугристые плечи. Я скользнула взглядом ниже, непроизвольно облизав пересохшие губы. Плоский торс, живот с кубиками пресса и темная дорожка волос, ведущая еще ниже и скрывающаяся за поясом брюк.
Я впервые увидела его без одежды, если не считать вчерашней ночи, когда он был ранен, так как мне было не до этого. Но сейчас…
Не знаю почему, но эта темная дорожка волос в совокупности с широкими плечами и татуировкой на груди, — вызвали мучительное томление по всему телу, которое тут же переползло вниз живота. Опалило, огнем пронесшись по венам.
— Всю? — вырвалось у меня. Я прикусила язык, но было уже поздно.
Габриэль рассмеялся, а в его глазах заплясали чертики. Его хриплый смех породил толпу мурашек, которые даже и не думали покидать тело, задержавшись на нем стойкими пупырышками.
— Всю. Здесь жарковато. — перестав улыбаться, мужчина окатил меня лавовым взглядом и, опустив руки, начал медленно расстегивать бляшку ремня.
— Постой! — я спешно отвела взгляд от его брюк с подозрительно увеличивающимся там бугром. Крепко зажмурилась. — Остановись! Просто остановись, пожалуйста! — умоляюще выпалила я, уставившись на запотевший кафель. Что-то тут и вправду жарко, даже слишком!
Черт! Черт! Черт! Выдохни, Лекси! Соберись же, тряпка! Ну, подумаешь, полуобнаженный мужчина! Будто впервые увидела! Да сколько таких по пляжам ходит.
Но противный тоненький голосок внутри ехидно пропищал: «Ну-ну, утешай себя».
— Не могу. — нагло прохрипел брюнет. По позвоночнику вниз пробежала волна дрожи. Я чувствовала его взгляд огнем между лопаток — то, как он смотрел на мою обнаженную спину с капельками влаги на ней. — Я же извращенец. Нужно поддерживать статус. — ехидно протянул брюнет.
Я даже обернулась от возмущения. Негодующе взглянула прямо ему в глаза, старательно удерживая взгляд, который так и норовил сползти ниже.
Признаться, я мучительно сильно хотела к нему прикоснуться. Почувствовать под ладонями твердость его тела, провести ими по тугим мышцам, прижаться к нему, ощущая мужскую силу. Эту возбуждающую мощь. Чувствуя себя такой маленькой в его объятиях.
А еще мне очень хотелось вновь увидеть его крылья. Это странное желание не отпускало меня с тех самых пор, как он тут появился.
— Что? — ехидно уточнил Габриэль, скидывая брюки на пол, когда я так и не сказала ничего, продолжая молча испепелять его взглядом.
— Статус, значит, поддерживаешь? — Я старалась говорить ровно и спокойно, но в душе была буря.
Господи! Он в одних трусах! За что такое испытание прилетело на мою голову?! Причем, не в переносном смысле!
— Угу. — бесцеремонно опустив руку в воду, вокалист поводил ей из стороны в сторону разгоняя пену, и оценивающе нахмурился. — Отлично, вода — как парное молоко. А теперь двигайся.
Я в ужасе уставилась на него, думая, что мне послышалось. И старательно прикрыла руками и ногами все неприличные части тела.
— А теперь ты чей статус поддерживаешь?
— Извращенского извращенца. — самодовольно ухмыльнулся парень.
— Маньяку тоже будешь подражать? — пыталась заболтать его я. Получалось плохо, потому что Габриэль никак не хотел забалтываться.
— Почему подражать? Я же и есть маньяк с твоих слов. Так что все еще впереди, а пока, я просто извращенец. — Подмигнул мне.
Похоже, все это время забалтывали как раз таки меня.
В следующее мгновение брюнет в одно движение залез в ванну, усевшись напротив меня. Несмотря на то, что ванна в родительском доме была достаточно широкая и отличалась от стандартных по размерам, парню было очень тесно с его ростом и комплекцией.
Но меня это уже не волновало, потому что происходящее с каждой секундой становилось все абсурднее и абсурднее.