Он скользнул в щель, Ярослав последовал за ним.
Место для тайного лаза в частоколе было выбрано удачно — практически, вплотную к нему, с внутренней стороны примыкали деревянные приземистые постройки с плоскими крышами, укрывая его от лишних глаз.
Обогнув их, они оказались во внутреннем дворе. Прямо перед ними впереди возвышался терем, состоящий из пары двухэтажных домов, соединенных крытым переходом. Дальний дом венчала башня с узким стрельчатым окном.
Справа тянулись постройки, по-видимому, служившие подсобками и амбарами, слева, судя по запаху, находились конюшни, за которыми виднелся купол часовенки.
— Сюда, — шепнул Муха, и осторожно двинулся к конюшне.
Сквозь неплотно прикрытые двери пробивался свет и доносились голоса.
— Конюхи, — пробормотал Муха и нахмурился, прислушиваясь к голосам.
— Стой здесь, — бросил он Ярославу, доставая из-за пояса пистолеты. — Если кто выскочит — руби! Замешкаешься — поднимут тревогу и пиши пропало… Усёк?
Ярослав кивнул и вытащил саблю. Ему было не по себе от того, что, возможно, придется «рубить» незнакомого ему, и, в общем, ни в чем неповинного человека, и, в глубине души, он не был уверен, что сможет, но Муха уже толкнул дверь и скользнул внутрь.
— Вечера доброго, мужички, — послышался его голос.
Голоса конюхов смолкли, а потом в наступившей тишине глухо прогремели два хлопка.
— Заходи! — позвал Муха.
В конюшне пахло сеном, лошадиным навозом и порохом. Дьяк невозмутимо перезаряжал пистолеты.
Двое конюхов распростерлись на полу, на зеленых кафтанах расплывались темно-вишневые пятна.
— Узнаешь одежку? — спросил Муха. — А ты говоришь — заночевали… А вон и лошадки знакомые!
Лошади вели себя беспокойно, топчась и пофыркивая, раздувая ноздри — запах пороха и крови тревожил их.
Муха убрал пистолеты за пояс и подошел к куче сена у дальней стены.
Вытащил из сумки флягу, полил. Затем извлек трут, чиркнул кресалом, и подул.
Вскоре на стоге заплясали язычки пламени, повалил дым.
— Вот и добре, — проговорил Муха. — Теперь, — продолжил он, оборачиваясь к Ярославу, — пойдет самая потеха!
Пламя стремительно разгоралось, через приоткрытую дверь сквозило холодом.
— Лошадей, — бросил Муха, открывая ближайший к нему загон. Обезумевшие лошади одна за другой устремлялись к дверям.
— Бежим!
Они выскочили из конюшни, над крышей которой уже поднимался столб дыма и, пригнувшись, побежали к часовне, стоявшей неподалеку. Едва они успели заскочить в неё, ночную тишину прорезал первый крик: — Пожар!
***
Ирина осторожно спускалась по лестнице, держась рукой за стену. В другой она сжимала кинжал, на всякий случай выставив его перед собой.
На втором этаже тоже никого не было. Она прошла через залу, устланную коврами, мимо сундуков и лавок, под взглядами ликов святых, взиравших на неё с огромного, во всю стену иконостаса.
Здесь было немного светлее от огня лампад, горящих перед иконами.
Лестница, ведущая на первый этаж казалась пустой, она сбежала по ней и оказалась в столовой зале.
Запах дыма ощущался тут уже гораздо сильнее; на противоположном конце комнаты виднелась открытая дверь — судя по всему, пожар был где-то снаружи, во дворе.
Ирина направилась к ней, но, внезапно, откуда-то из угла, отделилась тень и двинулась ей навстречу.
Её сторож, немой охранник, перегородил ей дорогу, растопырив руки.
Ирина вздохнула и сжала крепче рукоять кинжала.
Немой замычал, размахивая руками, словно отгоняя её прочь. Он не спешил кидаться на неё, лишь неловко топтался, не давая ей пройти, и издавая невнятные звуки.
— Отойди! — потребовала Ирина, выставляя перед собой кинжал. — Я вооружена, видишь?
На лице сторожа отразился испуг, он замычал еще сильнее, замотал головой, маша на неё руками.
Ирина вздохнула. Ситуация была дурацкая — на счету каждая минута, а этот идиот не давал ей пройти, и она знала, что не сможет ударить его первой. Или, все-таки, должна? Если сейчас сюда нагрянут Ферапонт со своими помощниками, ей несдобровать.
Она сделала шаг вперед и замахнулась. — Пошел прочь!
— Ира!
В дверях стоял Ярослав с саблей в руке.
— Ярик!
— Шевелитесь, живо! — из-за спины Ярослава появился дьяк с пистолетами в руках.
При виде их охранник испуганно присел на корточки и закрыл голову руками.
Муха, навел на него пистолет.
— Нет! — воскликнула Ирина, сама не зная, почему. — Не надо! Он немой…
Муха пожал плечами, но пистолет опустил.
— Уходим не мешкая, царевна, — сказал он. — Нам еще надобно из посада вырваться…
Они выскочили из дома, сбежали по крыльцу и оказались во дворе. Впереди, метрах в тридцати, виднелись ворота — они были распахнуты, через них сновали люди, тащившие ведра с водой.
Конюшня, часть амбаров и бараки полыхали гигантским костром, даже здесь ощущался жар, исходящий от него. Густой черный дым валил клубами, ел глаза и забивал носы.
Они побежали к воротам, когда вслед им, откуда-то сверху, раздался крик: — Держите поджигателей! Держите девку и её дружков!
Обернувшись, Ирина увидела фигуру старика, вырисовывавшуюся на фоне ночного неба в свете багровых отблесков пожара, на галерее, соединяющей две половины терема.
Он исступленно вытянул руку с указующим перстом, и надсадно кричал: — Держите! Держите поджигателей!
— Старый петух! — выругался Муха. — Пристрелить бы тебя, да пули жаль! Ходу!
Последние слова относились уже к ним.
Но крики старика были услышаны, и со стороны горящих построек, наперерез им уже бежали люди.
— Ярик, место, где конюх ждет помнишь? — выдохнул Муха. — Бегите туда! Я попробую отвлечь на себя их, а там — как Бог даст.
Ярослав молча кивнул.
Дьяк метнулся навстречу стражам.
— Бежим! — крикнул Ярослав Ирине, и они помчались к воротам.
За их спинами прогремели выстрелы, сливаясь с криками. Обернувшись на бегу, Ярослав успел заметить, как дьяк взмахом сабли валит накинувшегося на него мужика с топором, и тут же наносит удар другому.
Стражи у ворот не было; мужики и бабы с ведрами шарахнулись в стороны, увидев оружие в руках Ярослава и Ирины.
Они пронеслись под балкой ворот и оказались за пределами посада.
Еще немного — и они будут на конях!
Они успели пробежать всего несколько метров, когда позади раздался топот копыт.
Трое всадников нагоняли их.
— Ира, беги! — задыхаясь, прохрипел Ярослав.
Он повернулся к преследователям, выставив саблю.
Первый налетел на него, хлестнул кнутом — и плечо ожгло болью — сабля выпала из руки, которая повисла, как плеть.
Всадник осадил коня, спрыгнул на землю, выхватил меч и двинулся к нему.
Краем глаза Ярослав заметил, как другой взмахом кнута повалил на землю Ирину, ударив ее по ногам.
Третий всадник остановился напротив них, оскалившись хищной улыбкой.
— Что, царевна! — крикнул он. — Опять подышать свежим воздухом захотелось?
Стиснув зубы, Ярослав бросился на землю, подхватил упавшую саблю левой рукой и перекатился на ноги.
Бровастый рябой детина в черном кафтане, ухмыльнувшись двинулся на него, поигрывая клинком.
Ярослав едва успел отбить внезапный удар, уклонился от второго, отскочив и едва не споткнувшись при этом.
— Смотри, Пров, насмерть не заруби, — проскрипел голос всадника. — Ему умирать еще долго предстоит, очень долго…
До Ярослава донесся крик Ирины.
Ярость, дремавшая в нем где-то глубоко, неожиданно прорвалась, словно лопнул пузырь, и теперь весь его страх, боль, досада на всё происходящее с ним, внезапно выплеснулись наружу — он взмахнул саблей и нанёс удар.
Рябой, по-видимому, не ожидал внезапной и яростной атаки, и чуть замешкался — клинки со звоном скрестились, но последовавший за ударом выпад он отбить уже не успел, и острие сабли вонзилось ему между ребер.