Она прошла к двери прицепа, заглянула внутрь и сказала:
– Дрова у тебя так и летят, а?
Энни повернулась на ее голос от низенькой печки, перед которой стояла на коленях.
– Было бы неплохо, блин, – проворчала она. – Они не горят. Я просто пытаюсь найти проклятущее полено, которое загорелось бы.
– Странно, – сказала Дженн. – Должны были бы гореть нормально.
– «Должны были бы гореть» и «горят» – это две совершенно разные вещи. Если ты увидишь, что из прицепа повалил дым, то знай: он у меня из ноздрей.
– Хочешь, я посмотрю?
– Добро пожаловать. Если сможешь заставить это дерьмо гореть… Извини за резкость, но я просто в ярости. И за ночь успела сиськи отморозить… Короче, тогда за мной завтрак.
Дженн рассмеялась:
– Отмороженные сиськи? Ох! – ахнула она. – Давай посмотрю на твою печку.
Глава 2
Дженн быстро осмотрелась в прицепе и сказала:
– Мрак! Зачем ты сюда въехала?
– Мне нужна здешняя вода.
Энни подобрала одно из двадцати поленьев, рассыпанных по полу у печки.
– Э-э… но это же остров? – изумилась Дженн. – Если ничего не изменилось, то вода тут всюду.
– Конечно. Да. Но мне нужна эта вода.
– Она всюду одинаковая.
– Вовсе нет, – возразила Энни и указала на печку, распахнутая дверца которой напоминала беззубый провал рта. – Так ты что-то в этих штуках понимаешь?
– Знаю, что надо выгрести золу, – сообщила ей Дженн после беглого осмотра. – Пока этого не сделаешь, в печке ничего гореть не будет. А как насчет вьюшки? Ты ее вообще открыла? И готова спорить, что дымоход никто не проверял, а там небось птичьих гнезд набилось до крыши.
Энни тихо охнула, но не сдвинулась с места, чтобы решать все эти проблемы. Вместо этого она плюхнулась на грязную табуретку с металлическими ножками и безнадежно огляделась.
По мнению Дженн, вся атмосфера внутри домика говорила о серьезной угрозе для здоровья. Кроме табуретки, на которой устроилась Энни, обстановка состояла еще из одной такой же табуретки, вспоротой банкетки, покосившегося стола и заплесневелой кушетки, стоявшей под окном – настолько дырявым, что по подоконнику, похоже, выстроилась шеренга мха. Автоприцеп таил в себе множество смертельных угроз. Дженн стало любопытно, сколько собиралась здесь прожить Энни.
Она почесала в затылке и спросила:
– Хочешь, чтобы я наладила тебе печку?
– Ой, сможешь? – спросила Энни, моментально повеселев. – Я готова буду встать на колени и лобызать тебе туфлю. Только вот… я видела, как ты разминалась. Ты ведь собиралась сделать пробежку, да? То есть мне не хотелось бы тебя…
– Нет проблем. Пары секунд хватит.
Дженн вышла на улицу и схватила одно из погнутых ведер, которые использовала для отработки обводки. Вернувшись с ним к печке, она начала выгребать в него золу совком. Похоже, Энни решила, что совок и кочерга, пристроенные у печки, – это деталь интерьера. Судя по слою лежащей на них пыли, к ним уже много лет никто не прикасался.
Вычищая топку, она сказала:
– Здесь никто не жил… типа, всю мою жизнь. Уверена, что хочешь тут остаться? По-моему, тут можно серьезно заболеть.
– Да уж, тут надо бы все привести в порядок, – согласилась Энни. – Но я вроде как надеюсь, что горячая вода, нашатырь, питьевая сода, хлорка и моющий порошок делу помогут.
– Либо так, либо вообще все взорвать, – сказала Дженн.
– Что, – подхватила Энни, – было бы неглупо.
Они рассмеялись. У Энни оказался приятный смех. У нее были ровные белые зубы и славная улыбка. Дженн решила, что приезжая ей нравится – и ей стало любопытно, сколько той лет. Явно намного больше, чем самой Дженн, но Дженн показалось, что они все равно могли бы подружиться. В этих местах, на острове, с друзьями было туго.
Под поленьями она заметила несколько газет и, вытащив их оттуда, показала Энни, как надо разводить огонь: сначала кладутся скомканные газеты, потом – щедрая порция сухих щепок, а уже сверху – поленья. Она взглянула на Энни, проверяя, запоминает ли она ее наставления, и Энни ответила улыбкой. Правда, Дженн вынуждена была признать, что женщине с номерными знаками Флориды, наверное, нечасто приходится разводить огонь.
Она встала и отряхнула руки. Энни протянула ей спички, но она заявила:
– Сначала труба.
Выйдя на улицу, она забралась на крышу прицепа и пробралась через мусор, который вместе с братьями много лет закидывала наверх. Труба обнаружилась именно там, где она ожидала, и на ней оказалось большое птичье гнездо. Убрав его, она крикнула в трубу: