Алекс протянул мне «дутиковскую» бутылку с ромом. На экране в спинке кресла самолетик уже пролетал Казахстан.
– Слушай, ну их же постоянно пользуют и не считают, что спят с мужиком. Мол, типа как с бабой.
– Не, ну по факту даже переделанный в бабу мужик остается генетически мужиком и это по-любому гомосексуальный акт. Поэтому, Димон, только русские наши девочки, только они, а то немного больше, чем нужно вискаря, и конфуз случится незаметно.
Алекс заржал, вернул бутылку себе и снова сделал глоток.
Спрятавшийся за грязной картонкой с русской надписью «Блина афигенный манго 40 бат» таец недоуменно смотрел на нашу форму. А одеты мы с Алексом были очень даже интересно и статно. Черные кители с английскими нашивками «Полиция Лос-Анжелеса», значки, очки-авиаторы, пластиковые наручники и игрушечные пистолеты в кобуре. Своим видом мы напоминали героев «Полицейской академии», но вряд ли таец ее смотрел.
– Русско полицай. Туристо руссо полицай. Офигенный ту, два офигенный манго.
Мой английский был почти таким же, как тайский, но старик все понял, заулыбался, по-кошачьи протянул «Здра-а-авствуйт-э-э, круто полица-а-а-ай» и принялся отточенными движениями готовить знаменитые тайские блинчики.
– Короче, это походу тесто с начинкой из яичницы с манго, но по-любому вкуснее, чем в «Теремке».
Я торопливо ел. Оставалось два кусочка, когда телефон тренькнул сообщением:
– Алекс, Мишаня на подходе, давай докуривай и погнали.
«Honda» фыркнула, обреченно прогнулась под тяжестью двух тел, и привычно понесла нас в «чистилище» Волкин-стрит…
Вау-вау, в особый восторг пришли пакистанцы и норовили остановить нас ради фото, при этом предложений массажа и продажной любви почти не поступало. Все вроде бы понимали нашу поддельность, но инстинкт «Берегись полицая!» сдерживал.
Мы шли четко по центру улицы, заставляя людской поток разбиваться о нас, как о волнорез.
– Алекс, вот ты не мог родиться недели на две попозже? Где девчонки? Одни азиатки кругом. Так и до ледибоя недалеко.
– Дима, а ты в Азии хотел на улице не азиаток? Так-то раньше в это время всегда был аншлаг. Найдем, что ты! А вон, смотри, прям плывет, о-о-о, прям зачет…
Ее действительно было видно издалека. Я думаю, метр восемьдесят роста в ней было точно. Правильные черты лица, русоволосая. В длинном платье по фигуре: белом с красными крупными цветами на ткани и глубоким разрезом, который периодически приоткрывал стройную ножку.
– Я ее знаю, на рынке общались мельком. Инной зовут, – прошептал Миша на ухо. – Она вроде как с Владика, приехала перезагрузиться, но я так и не понял, что именно перезагрузить.
– Хелло, руссо-туристо?
Мы окружили ее, улыбаясь. Шумная толпа обтекала нашу компанию.
– А-ха-ха, да, ребята, видно же, что руссо.
Я пытался оставлять серьезное выражение лица в ответ на ее искреннюю улыбку.
– Полиция нравственности русских туристов, у нас вопросы к вырезу на вашем платье, он на 15 сантиметров выше разрешенной нормы в этой стране, ай-ай-ай.
Она смеялась, одновременно очень женственно и сексуально поправляя свои волосы.
– Вы меня прямо сейчас арестуете? А что потом? В участок? А-ха-ха-ха, меня арестовали на улице с тайскими проститутками за вырез на длинном платье.
– Конечно, уважаемая, мы должны пресечь безобразие! – я застегивал хлипкие пластмассовые наручники на ее запястьях.
Девушка смеялась, а кто-то из туристов щелкал на мобильник происходящее.
Мы даже не заметили, как вокруг нас «замяукали», но не коты, а настоящие тайские полицейские.
– Ноу-ноу. Итс хумор, хеллоин, блин! Рашен обычай… Алекс, походу нас прессуют конкуренты!
– Мангустины – это просто вкусовой оргазм. Когда я их ем, будто девушку мечты своей целую, которую всегда любил, всю жизнь искал… Вкуснятина, м-м-м-м…
Мы сидели на краю бассейна арендованной виллы. Один за другим мангустины из пакета оказывались в моей руке. Омовение в хлорированной воде. Хлоп! И «голова с лепестками» безжалостно скручена, а обнаженные скользкие семена в сладкой оболочке, оказавшись на языке, действительно напоминали влажные девичьи губы, но не теплые, а прохладные, как, например, у русалки. Вот чем они заманивали рыбаков! Азиатских, по крайней мере.
– Ешь-ешь, Димыч, я все еще на оргазмах низменно-плотских сосредоточен, – сказал Алекс, отвергнув потянутый плод, и ткнул куда-то в плей-листе на мобиле.
– Пам-пам-пам-пару-рам-рам-пам! – саксофонное соло заполонило тишину.
– Это что, «Ленинград»?
– Не-е-е, Ляпис Трубецкой. Кажется, 2007-ой год.