— Вот это здорово получится! Ведь, создавая заново все детали этого узла, а потом собирая его, мы пока что начерно уже представляем себе, как будут они проходить по пути нашей первой автоматической!.. Верно я говорю, Петя?
— В общем, конечно, верно, — радостно улыбнулся Петя. — К этому мне остается добавить: произведя сызнова этот начальный узел, мы пустим его на первую нашу автоматическую действительно с хорошим наследством, как Матвей сказал!.. А в чем оно заключается, это наследство?
Петя сияющим взглядом обвел знакомые лица.
— А оно заключается вот в чем: благодаря этому опыту создания «второй жизни» — это ты, Сева, хорошо сказал! — мы, бригада, в более короткий срок сможем упростить производственный процесс и на автоматической линии!
Все снова склонились над Петиным чертежом, и разговор, как отметила про себя Марья Григорьевна, перешел уже на практическую линию: как лучше начать Пете разговор со Сковородиным. Сева предлагал Пете «воспроизвести» перед Сковородиным все их «коллективные мечтания вслух».
— Вообще говори с ним, как наш «романтик от автоматики»! — горячо говорил Сева. — Мне, например, чрезвычайно нравится твое выражение, что наша автоматика уже по небу летает, и как же, понимаешь, мы всё на земле можем ею распоряжаться… а, верно?
Матвей, напротив, советовал «романтикой и вообще разными украшениями в разговоре не увлекаться».
— Ты, Петя, просто и серьезно объяви тему разговора, а затем разверни свой чертеж и скажи, что мы его поняли, приняли и считаем полезным для дела. Вот так именно и отчекань!
Марья Григорьевна, как обычно, сидела в сторонке, неслышно занимаясь своим делом, не вмешиваясь в шумную беседу друзей. Матвея Кувакина она знала сравнительно недолго, но уже составила о нем определенное мнение: Матвей живет не минутными настроениями, а продуманными решениями. Его совет Пете, эти так решительно подчеркнутые слова особенно понравились Марье Григорьевне. Улыбнувшись Матвею, она обратилась к Пете:
— По-моему, сынок, совет Матвея очень правильный. Я вот так себе и представляю твою деловую беседу с Петром Семеновичем: все в ней серьезно и просто. А на случай, если бы он спросил тебя, как относится к делу будущая бригада, ты можешь рассказать, как друзья обсуждали твой чертеж и вообще план будущих работ.
— Конечно, мама! — радостно блестя глазами, согласился Петя.
Этот же свет радости мать весь вечер видела в его взгляде, в голосе, в каждом слове, обращенном к друзьям. Сегодня Марья Григорьевна особенно уверенно думала, что из ее сына должен выработаться крупный инженер-машиностроитель еще и потому, что Петя совсем не торопился «входить в должность», чему немало удивлялись знакомые. Окончив институт, он, как и в годы юности, некоторое время работал в тех цехах, где осваивалось новое техническое оборудование, а потом стал чертежником у Сковородина. «Очень важный курс практики, мама, перед тем, как уже самостоятельно руководить!» — говорил ей Петя. Как он походил на отца, унаследовав его вдумчивый, твердый и светлый характер! Удивительно, как он, восьмилетним потеряв отца, так хорошо помнил его!.. И ведь не случайно Сковородин обратил внимание на Петю и взял его к себе. А сколько раз Петя рассказывал матери, какие его чертежи Сковородин особо отмечал в приказе за высокое их качество!
«И сейчас все будет хорошо», — уверенно думала Марья Григорьевна.
Утром она спросила Петю, когда он будет говорить со Сковородиным.
— Да сегодня же, — ответил Петя. — У него времени мало остается до отъезда, но й нам незачем время терять, пока он будет в командировке.
— Конечно, конечно!
Рабочий день уже кончался. Вот-вот должен был прозвонить звонок. Именно эту минуту и назначил себе Петя для разговора со Сковородиным: все разойдутся, и говорить с ним будет свободнее.
Несмотря на полную уверенность, спокойствие Пети вдруг заколебалось, когда он, посмотрев на часы, поднялся из-за стола, чтобы направиться к Сковородину. За два года своей работы в конструкторской Петя всходил на «капитанский мостик» только по вызову, а сейчас он шел по собственному почину. Пожалуй, Сковородин еще удивится, а удивляться «главный» не любил, это всем было известно.
Медленно всходя по блистающим паркетным ступенькам, Петя очень хотел встретиться взглядом со Сковородиным. Но тот, плотно прижав к уху телефонную трубку, слушал кого-то и улыбался, совершенно поглощенный каким-то приятным разговором. Улыбка еще не успела рассеяться на его тяжеловато-полном лице, когда он заметил Петю.
— А!.. Ты ко мне? Присаживайся, друг.
«Не удивился!» — облегченно подумал Петя и, предупреждая вопрос, объяснил, что заставило его явиться без вызова.