Выбрать главу

Спустившись к бревенчатому настилу, они открыли зимний причал, именуемый на заставе просто «амбаром», и внимательно осмотрели хорошо законопаченный с осени и просмоленный бот «Беринг». Это было самое вместительное из трех плавсредств заставы, которые, по инструкции, бойцы обязаны были беречь в полной сохранности, и за которое отвечали, как и за всякое прочее военное имущество. Здесь же, кроме двух рассохшихся шлюпок, находилась и «приблудная» лодка-плоскодонка, обнаруженная пограничным нарядом в пяти километрах западнее заставы. Но её еще только предстояло привести в божеский вид. Да и отправляться на плоскодонке к острову через вечно бурлящий и штормящий пролив было опасно. На таких местные охотники обычно ходили по рекам да рыбачили на озерах, а если когда-нибудь и спускались в океан, то старались держаться поближе к берегу.

– К острову уходим? Надолго уходим? – Оленев говорил с характерным для местных народов акцентом, порывисто произнося каждое слово, начиная и прекращая разговор, когда ему вздумается, не заботясь о его смысле и логике.

– До вечера, – обронил Ордаш.

– Только до вечера уходим? Не до утра? Совсем мало уходим.

– А тебе, Тунгуса, на сколько хотелось бы?

– Мой отец всегда говорил: «Тундра суеты не любит. Зверь у чума не водится».

– Можешь считать своего отца мудрейшим из мудрейших.

– А еще говорил: «Идешь в тундру или тайгу на один день, запасаться нужно на три дня. На два идешь – на неделю с близкими прощайся».

– Брось, тут всего миля дороги, – успокоил его Ордаш, старательно законопачивая какое-то место внутри бота, которое показалось ему ненадежным. – Да и море спокойное, ничего не предвещающее.

– Это потому, что смотришь ты… на море.

– А куда нужно?

– В море уходишь, на небо смотреть нужно, – поучительно молвил ефрейтор, старательно укладывая в устроенной на баке каютке удочку да традиционный, всегда снаряженный «рыбачий вещмешок» с консервами и сухарями.

С помощью лебедки они спустили это «плавсредство» заставы с небольшого пологого стапеля на воду, в узкий канал, прорытый прямо к крытому причалу, затем погрузили в него вставную мачту и вещмешок со старым истрепанным парусом. Только после этого старшина взглянул на полоску синевы, открывавшуюся в проеме амбарной двери, и, чтобы как-то продолжить разговор, спросил:

– И что же ты узрел на своем тунгусском небе?

– Солнце багряное и ветер с северо-востока. К вечеру совсем много ветра будет, совсем большой волна пойдет. Возвращаться опасно станет.

Ордаш задумчиво поиграл мышцами левой щеки, поморщился и как можно внушительнее произнес:

– Хватит страхи разводить, Тунгуса. Лучше упирайся, бот в залив выводить будем. И не вздумай запугивать начальника заставы своими предсказаниями, шаман-самоучка.

– Но пару теплых меховых бушлатов, а также еще мало-мало продовольствия и патронов возьму.

– Что хочешь, то и бери, гренадер, не зря же тебя каптерщиком назначили. Только старшего лейтенанта не пугай, иначе еще одно воскресенье придется провести на этой осточертевшей заставе.

– Зачем повторяешь? Не стану пугать. Красиво врать буду.

– И только так: самым красивейшим образом – врать!

Стоя по обе стороны канала, они, упираясь в борта, вывели «Беринга» из канала на открытую воду залива, закрепили мачту и парус, и еще раз осмотрели все суденышко.

– Однако пора звать начальника, – подытожил их старания Оленев.

– Теперь и в самом деле пора. Только ты вот что… Не очень упрашивай его.

– Почему не очень? Сам не пойдет и нас не отпустит. Начальник заставы, однако.

– Предложи – и все. Если передумал, без него уходим.

– Понятно. Главное, чтобы нас отпускать не передумал.

– Вот именно, Оленев, вот именно. Не зря же я всегда считал тебя мудрейшим из тунгусов. Для нас побывать на Фактории – все равно что ленинградцу вечерком по Невскому прошвырнуться.

3

Замок Викингов, возвышавшийся на небольшом плато, слегка нависавшим над замшелым берегом фьорда, на первый взгляд казался безжизненным и давно заброшенным. Две его увенчанные шпилями башни издали грезились мачтами, а соединявшие их дугообразные стены напоминали слегка изуродованные кораблекрушением борта древней ладьи.