С первого дня войны у Кайманова, как и у всех, жила в душе постоянная тревога — что на фронте?
Глава 2
НА ГЛАВНОМ НАПРАВЛЕНИИ
Прошло всего двое суток с того страшного предутреннего часа, когда над всей западной границей, пересекающей леса и реки, болота и озера, поднялись, изгибая дымные шеи, зловещие гирлянды красных ракет.
Тяжкий грохот разрывов, треск пулемётов, рёв тысяч и тысяч моторов в клочья разнесли затаившуюся тишину, и на огромных пространствах, над всей западной частью страны потянулись черные тучи дыма, вспыхивающие тут и там сполохи артиллерийской канонады. Эти тучи уже третьи сутки висели над Бугом, отражаясь в воде то свинцовой тяжестью, то алой кровью, висели они и над ещё не сдававшейся заставой Береговой, где встретил войну заместитель начальника комендатуры старший политрук Андрей Самохин.
Ещё задолго до вторжения немцев с того берега доносился рокот моторов, лязганье гусениц, топот множества ног — звуки, свидетельствующие о перемещении огромного количества войск. Германские военные самолеты летали над всей линией границы. Пограничники провожали их тяжелыми взглядами, спешно готовились к обороне, возводили укрепления. Войну ждали. Все знали, что она неотвратимо придет, и все-таки началась она неожиданно, как неожиданно вторгается в жизнь человека любая беда.
Начальник заставы перед самой войной уехал в госпиталь, командовать остался его заместитель, выпускник погранучилища лейтенант Петрунин. Самохин, прибывший на заставу, чтобы помочь ему организовать оборону, в первый же день боев послал Петрунина на связь со штабом комендатуры. Но известий от Петрунина не было.
Навсегда запомнил Андрей последнюю мирную ночь и первое утро огромной, начавшейся на их рубеже войны. Шли они с Петруниным вдоль берега реки, проверяли наряды. Лейтенант казался весёлым: обрадовался, что теперь не он один командир на заставе. Все было тихо. Зловеще тихо. Оба, и Андрей и Петрунин, старались не показывать друг другу тревогу, томившую их.
Едва прошли к участку наряда Осинцева, очередь из автомата сухим треском прорезала тишину. И тут же над Бугом взлетели ракеты, ударил пулемёт. Серия мин с воем и грохотом накрыла расположение заставы. Донесся голос Петрунина: «Товарищ старший политрук, сюда!»
На тёмной, подёрнутой утренними испарениями поверхности реки то ли островки, то ли копны сена: немцы переправлялись на резиновых лодках. С берега захлопали резкие, далеко разносящиеся над водой винтовочные выстрелы: подоспела тревожная группа старшины Ветрова.
Андрей подбежал к скрытой у сосны розетке, вызвал дежурного.
— Товарищ старший политрук, — донёсся встревоженный голос. — Докладывает сержант Воловченко. Горит конюшня. Прямое попадание в питомник. Эвакуируем семьи начсостава… — Голос на секунду замолк. — Товарищ старший политрук, на проводе начальник штаба комендант капитан Богданов.
И тут же в трубке срывающийся высокий голос Богданова:
— Самохин! Самохин! Слышишь меня? Докладывай скорей, связь рвётся каждую минуту.
Андрей доложил обстановку. Со своего места он видел, как над рекой хлещут огненные струи трассирующих пуль.
Грохот очереди заглушил голос Богданова. Две или три лодки, с шумом выпуская воздух, пошли ко дну, немцы посыпались в воду, донеслись лающие звуки команд, крики, снова все покрыли пулемётные и автоматные очереди.
— Самохин! Самохин! — как из-под земли доносится прерывающийся голос Богданова. — Держитесь до последнего! Ждите помощи! Ждите помощи!
— Что с семьями? — спросил Андрей, боясь, что не успеет узнать, где Вера и Ленка.
— Семьи эвакуируем. Твои собираются. Отправляем в Калаганово. Там дадут команду!.. Нам приказано сворачиваться, посылай кого-нибудь в штаб отряда…
— Высылаю Петрунина…
Самохин не успел договорить: над головой завыли мины, разрывы легли где-то неподалёку от заставы. В трубке раздался треск. Всё замолкло. Самохин ещё некоторое время кричал и дул в неё, затем бросил.
— Ветров, принимайте команду! Будет тяжело, отходите под прикрытие блокгаузов. Лейтенант Петрунин, отправляйтесь в штаб.
Андрей и лейтенант углубились в лес, вскоре выбежали к заставе. Огненными брызгами разлетелся угол конюшни, загорелась столовая.
На крыльцо заставы выскочил дежурный сержант Воловченко:
— Товарищ старший политрук! Соседи передают: немцы прорвались на стыке, обтекают участок.