Дочитав письмо, Самохин молча ждал, пока старик справится с волнением. Хейдар смотрел куда-то вдаль прямо перед собой, не вытирая бегущих по лицу слез. «Ай, Барат-али, Барат-али», — принимался он шептать и снова умолкал, вперив невидящий взгляд в пространство, не в силах удержать навертывающиеся слёзы.
— Можно мне взять это письмо? — спросил Хейдар, нерешительно протянув руку.
— Лучше я тебе его отдам, когда вернёмся из похода.
— Но ведь оно для меня и Патьмы написано. Почему же ты не отдаёшь мне письмо о моём сыне?
— Когда разведчик идет в тыл врага, он оставляет все документы в штабе части, — ответил Андрей.
— Я не хочу ничего слушать. Отдай мне письмо о моём сыне. Если ты мне его не отдашь, я не сойду с этого места ни шагу, пусть я умру здесь, пусть шакалы растащат по всей пустыне мои кости!
Андрей видел, что спорить со строптивым Хейдаром бесполезно. Он действительно не сдвинется с места, пока не получит письмо.
— Хорошо, — сказал Самохин. — Только спрячь его хорошенько, пусть оно в трудные минуты согревает твоё сердце.
Хейдар взял письмо из рук Самохина, тщательно свернул его и вложил в висевший у него на шнурке высушенный полый кабачок, в каких жители Средней Азии носят обычно табак, тщательно закрыл кабачок пробкой, запахнул на груди стеганый халат.
— Хорошо! — досуха вытерев покрасневшие глаза, сказал он. — Что я должен делать?
— Вот это другой разговор, — отозвался Самохин. — Первое, что ты сделаешь, сменишь ишака на самого доброго коня, даже на двух. Приметь вон того ахалтекинца, что с белой звёздочкой на лбу. Идет он от самого Ашхабада без седока, получает двойную порцию воды и корма. Второй рядом с ним, в белых чулках, — тоже. Держись неподалеку от меня. Эти кони тоже где-то рядом будут. Ишак у тебя, конечно, хорош, но для настоящего джигита настоящий конь нужен… Когда начнётся бой и под Аббасом-Кули упадёт от наших пуль лошадь, ты поскачешь к нему с этим ахалтекинцем в белых чулках. Никто из наших вас не догонит. Мы должны знать, кто хозяин Аббаса-Кули и где его логово. Весть подашь через Ичана и Дурсун…
— Вах! — только и сказал старик. — А где я возьму Ичана и Дурсун, чтобы весть передать?
— Где бы ты ни был, они к тебе придут, Хейдар-ага…
Непросто было Андрею уговорить старого Хейдара. Он ещё немало времени объяснял ему задачу, внутренне соглашаясь, что и молодой человек подумал бы не раз, прежде чем браться за такое дело. Самохин ещё продолжал разговор с проводником, когда раздался голос наблюдавшего за пустыней сержанта Белоусова:
— Товарищ старший политрук, на дальнем гребне бархана человек!
Андрей поднялся по склону, увидел в бинокль, что с юго-востока точно по их следу движется расплывающаяся в горячем текучем мареве темная фигура в туркменской одежде. Мелькнув у склона бархана, она медленно спустилась в низину, снова появилась на гребне — ничтожно маленькая, темная точка, затерянная на огромных пространствах смертельно-жгучих песков.
Андрей рассмотрел, что оружия у одинокого путника нет, идёт он, спотыкаясь, в каждом движении предельная усталость. Вот он всё ближе и ближе. Можно уже рассмотреть его лицо, детали одежды. Андрей выслал ему навстречу Белоусова с флягой воды. К ним подходил сухощавый и стройный туркмен средних лет, в халате, в высокой бараньей папахе-тельпеке.
— Смотрите, кто к нам идёт! — раздался удивлённый голос старшины Галиева. — Амангельды-ага! Наш следопыт Амангельды!
Самохин знал, что Амангельды — один из тех, кого Кайманов отправил на разведку искать следы Аббаса-Кули.
— Что за человек? — спросил он у Галиева, шагая навстречу следопыту.
— Очень хороший человек! Якши человек! — ответил тот. — Старший бригады содействия аула Чули. На горе Душак у него своя дозорная тропа. Яков Григорьевич его в пустыню на разведку послал, а он нас нашёл.
Старшина бросился навстречу едва державшемуся на ногах следопыту.
— Салям, Амангельды-ага! Здравствуй, дорогой! — воскликнул он. — Есть у тебя вода? Давно ли ты ел?..
Он протянул ему флягу, хотя Белоусов уже передал свою.
— Как ты узнал, что мы здесь?
— Ребёнок и тот узнает, — отвечая на приветствие и сделав всего один глоток из фляги, сказал Амангельды. — В пустыне такой след, сразу видно, конный отряд прошёел, лошади подкованы, как пограничники куют.
— Начальник! — налив немного воды в горсть и освежая лицо, воскликнул он. — Делай скорее тревогу! Надо вам очень быстро выезжать: в пустыне война! Ваши геок-папак с бандитами бьются! Очень тяжело вашим. Надо спешить! Аббас-Кули со всех сторон их обложил, как ястреб кружит, добить хочет!