Она насторожилась.
— Найди сейчас мое обмундирование и принеси, — попросил Андрей. — Потом проводи к выходу так, чтоб дежурные няни нас не задержали.
— Но я не имею права… И потом, вы же ранены, у вас постельный режим
— Ну какой же там режим! Ранение пустяковое, рука почти не болит. К утру мне обязательно надо быть в комендатуре. Есть одно дело, которое, кроме меня, Машенька, никто не сделает. Если ты действительно хочешь мне в чем-то помочь, прошу тебя, принеси моё обмундирование и помоги выйти из госпиталя.
— Ну неужели, кроме дел и войны, в вашей жизни ничего больше нет! — вдруг с болью и горечью сказала Марийка.
— Что? — не понял Самохин.
«В самом деле, что ещё может быть, кроме службы, когда идёт такая тяжёлая война, каждый день гибнут тысячи, а у тех, кто остаётся в живых, рушатся судьбы…»
Андрей с удивлением смотрел на пунцовую, отвернувшуюся от него, в сущности, девчонку, начиная что-то понимать. Ещё немного такого напряженного молчания, и будут сказаны слова, которые могут повлечь за собой множество непредвиденных решений и поступков. Честно признаться, Андрей молчал, потому что чувствовал себя до крайности озадаченным. Пока что он не знал, что ему делать, как поступить.
— Всего два дня вы у нас, а уже не знаете, как вам убежать к себе в комендатуру! — с упрёком сказала она и торопливо вышла.
— Маша!.. Машенька!.. Вернись!..
Дверь приоткрылась, и в неё выглянуло до того опечаленное девчоночье лицо, мокрое от слёз, что Андрей мысленно обругал себя «чурбаном», «бревном» и «дубиной», призвав на помощь всю доступную ему дипломатию.
— Ты знаешь что?.. Я только проверю, как там выполняется приказ полковника, и вернусь… Только ты на меня не сердись. Хорошо?..
— Хорошо, Андрей Петрович, — шмыгнув носом, безучастно ответила Марийка. — Я сделаю всё, как вы просили.
Спустя несколько минут она пронесла неизвестно как добытое из кладовой обмундирование Андрея, а еще через четверть часа он уже ехал в кабине попутной машины в сторону Дауганской комендатуры, раздумывая, что же сейчас произошло, в последние полчаса его жизни?
Едва Самохин въехал во двор, понял: и здесь что-то случилось. К глинобитной мазанке с зарешеченным окном, где обычно содержались до выяснения личности или обстоятельств нарушители погранрежима — «бытовики», подходила группа людей, среди которых была дочь проводника Хейдара Дурсун. Вёл группу Кайманов.
— Андрей Петрович, с возвращением! — крикнул он. — Что-то рано тебя отпустили. Никак сбежал? Гляди, попадёт от нашего доктора…
— Залёживаться не время, — неопределённо ответил Самохин.
— А у нас ЧП, — продолжал Яков. — Погоди минуту… Что ж, дорогая Дурсун, — сказал Кайманов, — придётся тебе отдохнуть, пока не одумаешься. Отец у тебя к Аббасу-Кули сбежал, ты у нас тут воюешь… Нехорошо получается. Наверное, не сама такое придумала? А? Кто-то научил?..
— Ничего не скажу!..
— Ладно, отдохни, может, потом скажешь.
Кайманов приказал Белоусову и его земляку — такому же пожилому солдату Изосимову проводить Дурсун в мазанку, пояснил Андрею:
— Напала с ножом на Галиева за то, что пытался стрелять в её отца, когда тот скакал за Аббасом-Кули…
Белоусов, оставив Изосимова на посту охранять Дурсун, вернулся и выразил свои сомнения:
— Товарищ старший лейтенант, мазанка для КПЗ никак не подходит. Окно там — не то что Дурсун, вам впору пролезть. Решётка еле держится…
Андрей и сам видел, что Белоусов прав: решётку из окна мазанки можно было выломать обыкновенной кочергой. Но это было именно то, что и требовалось по задуманному плану.
— Не беспокойтесь, Белоусов, можете быть свободным, — только и ответил Кайманов.
Вместе они вошли в канцелярию комендатуры. Яков снял телефонную трубку, доложил о происшествии полковнику Артамонову. Тот не сразу ответил:
— Всё это хорошо, друга мои: операция «Ичан» развивается, как надо… Только вот придётся вашей Дурсун поскучать в КПЗ денёк-другой… А может быть, и меньше… В общем, выезжаю к вам. В эту ночь начинаем…
Глава 11
ПО ОБЕ СТОРОНЫ РУБЕЖА
Кайманов надел галоши, чтобы не поскользнуться на камнях, взял автомат, пистолет, две гранаты, по-пластунски подобрался к сопредельному погранпосту, лёг под самой верандой, сливаясь с глубокой тенью.
Луна склонялась к западу, тень от вышки, все удлиняясь, поглощала один камень за другим, подползала к чахлому кусту верблюжьей колючки, который находился в нескольких метрах от Якова. Такой же куст маячил перед Яковом, когда он с отделением пограничников и двумя саперами подползал к заминированному ущелью Даш-Арасы. Клычхан сказал правду: тайными тропами он привел Кайманова к самому ущелью, пограничники обезоружили охрану, перерезали провода связи, саперы обезвредили фугасы. Так же без помех разминировали и арочный мост. Охраны там не было почти никакой, если не считать немецких техников, дежуривших у адских машинок.