— Они могли уйти по арыку, товарищ полковник, или по обочине шоссе.
— Что скажешь, Яков Григорьевич? — спросил полковник.
Яков прошел вдоль арыка, вышел на обочину дороги. Метров двести прошагал в одну сторону, затем в другую, вернулся.
— По арыку исключено, товарищ полковник, — сказал он. — В воде зелёный мох не потревожен, нити водорослей целы. Искать надо вон там. — Он указал на вытянувшиеся цепочкой на расстоянии десяти — пятнадцати метров друг от друга колодцы. У каждого колодца уже было выставлено Ястребиловым на всякий случай по два пограничника.
Кайманов знал, что в третьем колодце в результате обвала образовалась ниша. В этой нише, если спуститься вниз, можно укрыться от обстрела. Но кто поручится, что не в ней отсиживаются бандиты?
— Товарищ полковник, я уже распорядился приготовить дымовые шашки, — доложил Ястребилов. — Предлагаю выкуривать.
— Не надо никаких дымовых шашек, — сказал Кайманов. — Кяриз тянется на полкилометра, сколько же шашек надо? Разрешите, товарищ полковник?
Яков снял гимнастёрку, чтобы не запачкать в колодце, взял две гранаты, сунул за пояс пистолет, обвязал вокруг груди верёвку и направился к третьему колодцу.
— Яша, что делаешь, ведь убьют! — вполголоса проговорил Дзюба.
— Ладно, Степан, всё будет в порядке, есть тут один секрет…
Яков спрыгнул в колодец, вслед посыпалась сухая земля. Метнулся в сторону и не ошибся: именно здесь была ниша, в которой можно укрыться. На его счастье, в нише бандитов не было. Прислушался: в кяризах гробовая тишина. Справа — тёмный зев галереи, за которой в пяти — семи метрах должен быть другой колодец.
— Эй! — крикнул Яков. — Выходи по одному!
В ответ секундное молчание, затем испытующий голос:
— Ёшка, ту?
— Я, я! Вот он я! Не выйдете, бросаю гранату.
— Не надо бросать гранату, — ответил всё тот же голос. — Сейчас вылезем.
Яков стал в нишу, крикнул наверх в отверстие колодца:
— Передайте по цепи, чтобы не стреляли.
Мимо него прошли и поднялись наверх восемь человек, темнолицые, худощавые, в высоких бараньих шапках, с ярко блестевшими в полутьме белками глаз. У последнего Яков спросил:
— Все?
Тот повернул к нему тёмное лицо с густыми, сросшимися над переносицей бровями, ответил:
— Все. Больше нету.
Вслед за ним вылез на поверхность и сам Яков, вытащил из гранат запалы, гранаты передал стоявшему поблизости солдату, обратился к человеку со сросшимися бровями:
— Кто такие?
— Йоловчи — странники.
— Кто главарь? Где Аббас-Кули?
— Ёшка! Мы врать не будем. Ещё когда сидели в кяризах, решили: «Ай, — думаем, — отсидим срок, зато живы будем. С Аббасом-Кули все в Чёрных Песках под пулями ляжем. Если бы мы знали, где Аббас-Кули, мы бы сказали. Но мы не знаем. Последний раз видели его вместе со старым Хейдаром. Потом к нему приезжал в Каракумы беловолосый горбан, все трое вместе ушли в пески.
— А как вы по эту сторону границы оказались?
— Жарко стало в Каракумах. Добрые люди через гулили провели. Будешь спрашивать, где перешли, не скажем, ночью не было видно, не вспомним.
— Ничего, вспомните. Жить захотите — всё вспомните, — пообещал Яков.
— Мы люди подневольные. Нам так же говорил светловолосый горбан: спалите склад, каждый получит по целой тюбетейке риале»!!. Поймают, не признавайтесь, кто вас послал. Если хотите жить — молчите, когда вас будут пытать Советы. Но мы теперь знаем, Советы не пытают и не бьют. Мы всё скажем…
— Отправляйте их к следователю в комендатуру, — распорядился полковник.
Машина с задержанными и конвоирами тронулась с места и, набирая скорость, покатила в сторону Даугана. Полковник, глядя ей вслед, сказал:
— А ведь белобрысых среди курдов и фарсов я что-то не наблюдал. А? Редкая масть для местных…
— Я бы, товарищ полковник, проверил, где был во время операции в песках наш лучший друг Клычхан, — сказал Яков.
— Нечего выдумывать! — неожиданно резко сказал Ястребилов. — Вам, товарищ старший лейтенант, уже мерещится в каждом порядочном человеке бандит. Таким людям, как Клычхан, надо верить.
— Поверим и проверим, — сказал словно бы для себя самого полковник. — Как себя чувствует у нас в гостях прекрасная Дурсун?
— Бунтует, товарищ полковник. Требует отпустить ее домой.
— Ладно, отпустим. Что слышно о Хейдаре?
— Ни слуху ни духу.
— Вполне логично… Время отправлять к нему связного.