— Так это же очень хорошо, что ты всё так узнал! — воскликнул Ичан.
— Конечно, хорошо. Но когда всё провалится, мне больше не жить…
Дверь в мазанку отворилась, на пороге остановился тот самый старик, который проводил Дурсун к Фаратхану. Ичан запомнил: зовут его Меред Сунаит-оглы.
Надменно глянув на Ичана и Хейдара, он сделал повелительный жест:
— К господину Фаратхану!
Меред пропустил обоих мимо себя, провел крытым двором к калитке в высоком дувале. У калитки, гневно прижимая руки к груди, стояла Дурсун и смотрела в просверленный в досках глазок. Рядом с нею сидел в кресле, вынесенном под дерево, хозяин дома Фаратхан. Ичан сразу же отметил про себя, что Дурсун не обойдена милостью Фаратхана — на плечах её дорогой, расшитый алыми розами платок такой дивной красоты, что любая женщина отдаст за него полжизни.
— Подойди сюда, — приказал Фаратхан, едва шевельнув пальцем.
Ичан приблизился, Хейдар почтительно склонил голову.
— Посмотри туда, — приказал Фаратхан Ичану, — и скажи, знаешь ли ты этого негодяя?
Ичан посмотрел в глазок, увидел невысокого зимогора — кочевника, уложившего немудрёное хозяйство на двухколёсную тележку, подгонявшего по улице такого же, как и он сам, грязного и запылённого ишака.
«Вот и старшина Галиев», — подумал Ичан и поспешно отстранился от глазка, как будто его могли увидеть с улицы.
— ГПУ, джаншуз шурави, старшина с погранзаставы геок-папак, — сказал Ичан, прижавшись к дувалу, перебегая глазами с предмета на предмет, как будто искал, куда бы спрятаться.
— Ты точно узнал его? — спросил Фаратхан.
— Горбан, — ответила Дурсун. — Этот маленький военный в Чёрных песках хотел убить моего отца. Я держала его винтовку вот так, видела его рядом с собой, как вижу сейчас вас.
Фаратхан жестом подозвал Мереда Сунаит-оглы, бросил ему несколько слов. Тот принёс и подал Ичану маузер.
— Ты храбрый джигит, Ичан. Иди и докажи нам это ещё раз.
— Горбан, — возвращая маузер, ответил Ичан. — Эта штука громко стреляет. Такие дела надо делать тихо…
Откинув полу куртки, он показал подвешенный к поясу нож в кожаных ножнах.
— Иди…
Ичан скользнул в калитку, направляясь вслед за Галиевым, заметил, что со двора Фаратхана вышли Меред Сунаит-оглы и два дюжих молодца в тельпеках, полосатых халатах.
Галиев неторопливо подгонял своего ишака хворостиной, время от времени останавливался, чтобы подобрать для костра случайно оказавшуюся на дороге палку или сухой верблюжий помёт, осматривался, неторопливо укладывал топливо на тележку. Ичан медленно шел за ним, опираясь на свой пастуший посох.
Дорога вывела их за аул, впереди, у склона сопки, показалась груда камней, у которых Ичан должен был по плану «напасть» на Галиева. В этом месте дорога шла вдоль склона сопки по краю обрыва. Ичан скользнул с осыпи, пробежал вперед под обрывом и, лишь только Галиев спустился с уклона, бросился на него сзади, высоко занеся блеснувший на солнце нож.
Бродяга-зимогор мгновенно обернулся, тоже успел выхватить нож. Противники сцепились, покатились по земле, удерживая друг друга. Ичан, изловчившись, нанес Галиеву удар кулаком в живот и, когда тот скрючился от боли, всадил в землю нож за его спиной. Галиев выгнулся, откинулся навзничь. Раздался топот копыт. На дороге показался пограничный патруль — всадники в зеленых фуражках. Позади Ичана из-под обрыва раздался предостерегающий свист: подавали сигнал Меред Сунаит-оглы, телохранители Фаратхана. Ичан подбежал к ним с окровавленным ножом, со следами крови на руках и лице. Сзади грохнули выстрелы. Все трое бросились за Мередом, оказавшимся, несмотря на возраст, далеко впереди остальных.
— Якши, джигит, — услышал Ичан похвалу Мереда. Краем глаза увидел в его руках тот самый маузер, который ему предлагали взять с собой, подумал: «Меред не посмотрел бы, что эта штука громко стреляет…» На мгновение оглянулся. Два советских пограничника, сойдя с лошадей, бережно укладывали на самодельные носилки из плащ-палатки и винтовок Галиева.
— Бик-якши, джигит, — повторил Меред Сунаит-оглы. У Ичана отлегло от сердца: «Кажется, получилось…»
Пройдя под обрывом, все четверо один за другим нырнули под куст, закрывавший узкий лаз, куда можно было протиснуться только ползком. Обдирая пальцы и колени, Ичан ящерицей пробрался в этот лаз вслед за Мередом, вскоре смог встать во весь рост, ощупью пошел вперед в полной темноте. Меред взял его за руку, и они пошли быстрее. Два телохранителя Фаратхана спешно заваливали позади них камнями вход. После этого шли всей группой довольно долго, временами останавливаясь и прислушиваясь. Погони не было. Меред Сунаит-оглы неожиданно остановился, приподнял над головой крышку люка. Ичан зажмурился от яркого света. Оказались они в каком-то сарае, дверь которого была открыта. Солнце било прямо в глаза, и в первые мгновения после темноты Ичан ничего не мог рассмотреть. Почувствовал, как с неожиданным проворством Меред Сунаит-оглы выбрался из люка, сам нащупал под ногами ступеньки, выскочил наверх. У люка с биноклем на груди стоял Фаратхан.