— Тебе, Клычхан, наверное, солнце голову напекло. Я всегда любил Советы! За клевету ты мне ответишь! Я сейчас же сообщу военному судье, чтобы тебя наказали, и строго!
Фаратхан глумился над Клычханом, но его холёное лицо выражало презрение не только к Клычхану. Фашистская пропаганда внушала зажиточным иранцам, что Иран в переводе на все языки мира — дом арийцев, дом расы господ. Подчёркнутая воспитанность Фаратхана происходила не от интеллигентности, а от самомнения. Но ни Самохин, ни Кайманов не имели права поставить на место зарвавшегося хозяина округи. Эту миссию взял на себя Клычхан.
— Богачи есть богачи! — с пафосом воскликнул он. — Их языки лживы и ядовиты, как жало змеи. Фаратхан пригласил вас на той! Но разве это настоящий, народный той? Смотрите, кто здесь стоит? Толстые животы, холёные руки! Если ты, Фаратхан, за Советы, за наш бедный народ, пойдём к нам на той! Настоящий народный той!
— Конечно, пойдём. Я пойду, вся моя семья и мои друзья тоже пойдут, — сказал Фаратхан.
Среди присутствующих, крайне недовольных поведением Клычхана, поднялся ропот. Фаратхан отдавал приказания слугам, собирая свою родню.
— Ну вот и раскрыли карты наши друзья, — наклонившись к Самохину, вполголоса проговорил Кайманов. — Схема смуты: Клычхаи — «за бедных», Фаратхан — «за богатых». Оба учиняют видимость потасовки. Мы пытаемся восстановить порядок, и тогда «бедные» направляют оружие против нас…
— Будем надеяться, что бедные не подведут, — так же вполголоса ответил Самохин и уже громко обратился к Фаратхану: — Нам очень неприятно, господин Фаратхан, что здесь получился маленький спор. Но если вы согласны идти на праздник простого народа, мы приветствовали бы такое решение: разъяснение ноты Советского правительства захочет услышать и простой народ…
— Сагбол! Коп сагбол за такие замечательные, мудрые слова! — Фаратхан весь расплылся в радушной улыбке.
— Сагбол и вам, господин Фаратхан, — поклонился Яков. — Эти ваши слова как раз совпадают с нашим желанием. Чем больше мы встретим людей и побеседуем с ними, тем лучше.
Фаратхан велел подать коней, легко вскочил в седло. В сопровождении своих гостей, родственников и слуг он отправился туда, где блестела сквозь зелень кустов горная речка, питавшая лоскутные поля, раскинувшиеся в скудной пойме. По берегам речки расположились группами сотни людей, собравшихся на той. Среди гражданских тельпеков и халатов несколько десятков военных в зеленых фуражках.
— Вот и Ак-Хоудан — Белый пруд, по-местному — Глаз неба, — проговорил Кайманов, указывая на блестевший среди зелени омуток. — Аким Спиридонович уже здесь, только его машину не вижу.
Яков и Андрей хотели пропустить вперед Фаратхана и его группу, но самый богатый человек аула и его приближённые предупредительно придержали лошадей, пропуская впереди себя пограничных начальников, вместе с которым оказался и Клычхан. Дорога — узкая каменистая тропа, петляющая но дну ущелья. За каждым камнем, обломком скалы или пнем могла быть засада. Самохин поправил маузер, положил поудобнее деревянную кобуру, чтобы можно было её быстро открыть, подумал: «Не то что маузер достать, глазом не успеешь моргнуть, если за этими скалами действительно кто-то есть».
Андрей полагался на Кайманова, его опыт, знание местных условий, но даже и ему, видавшему виды человеку далеко не робкого десятка, решение ехать на той к Фаратхану представлялось безрассудно смелым. Клычхан, не скрывая своего торжества над советскими военными, так доверчиво попавшими в ловушку, решил, очевидно, поработать на публику, которой вокруг него с каждой минутой становилось всё больше.
— Вот настоящий народный той, — сделав жест в сторону реки, куда все стремились с разных сторон, верхом, на ишаках и пешком, воскликнул он. — Смотрите, сколько людей нас ждёт! Вы пришли, как приходит прохлада в летний зной, как приходит в сады аллаха весна после зимы! Поэтому мы так горячо приветствуем вас! Вы — наши братья!
— Очень хорошо, что у вас так понимают наш приход, — отозвался Кайманов. — Мы тоже так считаем: кто живёт своим трудом, во всех странах друг другу братья.
— Но иногда братьям тоже надо быть острожными, — заметил Клычхан. — Когда начальник Андрей надел на себя ай-дога и я целился в него из харли, я его проверял: смелый ли он человек? Для нашего дела нужны очень смелые люди! Я-то ведь знаю, что от пули никакая ай-дога не спасёт. Теперь я вижу: вы с начальником Андреем очень смелые люди! Мои враги говорят: «Клычхан такой, Клычхан сякой, его люди — бандиты, с самим правительством начали войну». А разве сделаешь революцию, если будешь богатых щадить? Теперь, когда я скажу: «Кара-Куш и Андрей с нами» — все курды пойдут за мной!