Тамбовцев взял немного нечёткий снимок. Два человека стояли, видимо, на берегу реки. Один в шляпе, низко надвинутой на глаза, с тростью. Второй был схвачен объективом в профиль. Тяжелые нависшие надбровья, нос чуть с горбинкой, мощный подбородок.
— Сняли в Берне. Фотографировал наш человек с велосипеда, поэтому немножко нерезко. Этот, — полковник ткнул карандашом в человека в шляпе, — капитан Уолтер Бернс, сотрудник отдела М-5 Пнтеллидженс сервис. Его собеседник — оберштурмбанифюрер СС Колецки. Вот их нормальные фотографии. Берне работает в отделе, занимающемся Польшей, а следовательно, и Западной Белоруссией. Колецки — один из бывших руководителей службы безопасности в Белоруссии. По каналам разведки приходят сообщения, что немцы постоянно ищут контакты с нашими союзниками. Ни тем, ни другим не нужна новая демократическая Европа.
— Значит, пушки этой войны ещё не отгремели, а союзники готовят агентуру на будущее?
— Союзники! — усмехнулся полковник.
Всё это вспомнил капитан Тамбовцев, лежа на жесткой вагонной полке.
Сон не шёл, и он сел, закурил, отодвинув маскировочную штору, опустил окно. Лес налетал навстречу сыростью и острым запахом. Тамбовцев курил и думал о том, что предстоит ему на новом месте службы.
Лошади шли медленно, Колецки почти лежал, прижавшись к шее коня, но всё равно упругие ветки больно били в темноте по лицу. Казалось, что лес был нескончаем. И чем дальше, тем деревья, едва угадываемые в темноте, сходились плотнее и гуще.
По крупу лошади хлестнула ветка. Ударила так сильно, что Колецки натянул поводья, сдерживая животное. Лес кончился. И сразу стало светлей.
Он поднял голову. Сквозь разорванные тучи на короткое мгновение выпрыгнула луна, и тогда ему показалось, что он вдалеке видит город.
— Слезайте, пан полковник, — сказал проводник, — дальше пойдём пешком.
Колецки соскочил с седла, прошёлся, разминая ноги. Ночь словно отступила, и глаза вполне отчётливо различали поле и светловатую полосу дороги, пересекавшей его.
— Пойдёмте, пан полковник, — проводник зашагал по полю.
Они вышли к маленькому городку. У него не было окраин. Их заменяла огромная свалка мусора.
— Мы попрёмся через эти кучи? — спросил Колецки.
— К сожалению, пан полковник. Здесь много битого стекла и жестяных банок. Идите за мной. Я знаю тропинку.
Колецки шёл за проводником, ругаясь про себя. Они миновали свалку, перелезли через забор, прошли какой-то сад и очутились на улочке с темными двухэтажными домами, которая, извиваясь, убегала в темноту. Колецки, на всякий случай, расстегнул кобуру.
— Не беспокойтесь, пан полковник, русских здесь нет, — сказал проводник, — а народная беспека и милиционеры ночью не выходят на улицы. Ночь — наше время.
Они шли вдоль домов, и Колецки казалось, что стук сапог разносится в темноте гулко и тревожно. Свернули в щель между домами, настолько узкую, что, казалось, плечи почти задевают за дерево стен. Колецки шел наугад. Ему очень хотелось зажечь фонарь, но он понимал, что этого делать нельзя.
Наконец проводник остановился.
— Пришли, пан полковник.
После темноты свет керосиновых ламп был необыкновенно ярким, и Колецки на секунду зажмурился.
В комнате было трое. Они шагнули навстречу. Одинаково рослые, подтянутые, сохранившие офицерскую выправку даже в штатской одежде.
— Пан майор, — обратился к одному из них проводник, — полковник Гром из Лондона.
Колецки пожал протянутые руки, выслушав псевдонимы: Буря, Волк, Жегота.
Колецки сел, махнул рукой собравшимся, предлагая место за столом.
— Господа офицеры, — начал он, — прошу доложить обстановку на границе.
— По моим данным, — сказал майор Жегота, — завтра русские станут на границе.
— Завтра… — задумчиво повторил Колецки. — Что ж… Вам известно, что вы и ваши люди придаются мне для выполнения специального задания?
— Да. Я хотел бы узнать, пан полковник, сколько вам нужно людей? — спросил майор.
— Для операции в русском тылу мне нужно минимум пятьдесят человек. Но это должны быть самые подготовленные, самые смелые люди.
— Мы найдём таких людей.
— Их надо освободить от всех заданий до особого распоряжения.
— Когда оно поступит?
— Это знает Лондон. У вас есть карта, майор?
— Конечно, пан полковник. Я хотел добавить, на той стороне банда Резуна уничтожает всех коммунистов. Поляков, русских…
Один из офицеров расстелил карту района.
— Вот здесь была, а следовательно, и будет русская застава, — сказал Колецки. — У погранотметки 12–44 должна быть полная тишина. На других участках все что угодно. Но здесь — никаких конфликтов. Бандеровцами я займусь лично.