– Мне жаль, Стейли. Очень жаль, что твой род вот так обрывается, но мы должны защитить будущее собственных детей. Ты – угроза не только совету, но и каждому человеку внизу. Сидя в башне и разглядывая букашек внизу, вряд ли понимание картины целиком само поднимется в лифте поздороваться.
Ошарашенный, Никас опустил взгляд. В его одежде зияло два небольших отверстия. Попадания пришлись на грудь и верхнюю брюшную полость. Никас дотронулся до ран, а затем, ухмыльнувшись, поднял глаза на гостя.
– Поздно, Крузе. Но систему охраны я улучшу. Отдаю должное. Подобного я не ожидал.
И Никас с легкостью встал на ноги. Вместе с ним со своего кресла поднялся Генрих. Из его взгляда пропала уверенность и спокойствие. Он шокировано смотрел то на лицо парня, то на его раны. Затем он опустил глаза на пистолет, и, вновь выстрелил в Никаса Стейли. Теперь попав в область сердца.
– Почему? Почему ты не умираешь?
Рука Никаса погладила места, куда вошли пули. Он поднял ладонь к лицу, а затем развернул ее Генриху. Она оказалась чиста. Ни капли крови. Старик попятился назад. Его рот раскрылся в удивлении. Вот-вот, и он закричит. Но он лишь медленно отступал.
– Я знал, что рано или поздно подобное произойдет. Спасибо, что сейчас. Теперь я точно уверен в том, что действую правильно, – голос Никаса не дрогнул.
Он направился прямо к Генриху, все еще сжимавшего бесполезный пистолет. С каждым шагом старик оседал ниже и ниже, а из раскрытого рта все сильней и сильней доносился выкрик ужаса.
– Кто ты? – все, что смог выдавить из себя Генрих Крузе, когда Никас подошел к нему вплотную и, взяв за воротник, приподнял над полом.
– Я – Никас Стейли. Сын своего отца. Но я не здесь. Мой разум рассеян. Он одновременно и в этом кабинете, и по всей выжившей Земле, и в космосе. Я умер, Генрих. Три года назад. Но перед этим мои люди успели решить проблемы копирования разума в цифровую среду. И получились андроиды.
– Как? – прошептал старик.
– Вы думаете, что я в своих лабораториях создал что-то новое, верно? Однако, это не так. Зачем мне врать? Мои люди подобрали то, что все ваши инженеры и ученые отбрасывали в мусор, фокусируясь только на нужном для достижения цели, поставленной сверху. Так им казалось. Где же ширина взгляда? Вы могли создать то же самое давным-давно. Вы могли создать сотни андроидов, продлить жизнь людям, ускорить колонизацию других миров, увеличить добывающие и производственные мощности. Но это сделал я!
Генрих часто задышал. Он выронил пистолет, с почти неслышным стуком упавший на ковер.
– Ты… Почему ты не веришь в корабль?
– Да потому что у нас не хватает времени! Ресурсов! Знаний! И никто из вас не решился за столько лет хотя бы попытаться переосмыслить подход к спасению человечества!
Никас замолчал. Старик совсем лег на пол. Его грудь вздымалась высоко вверх, затем медленно опускаясь. Будто столетним телом управляли с помощью нитей невидимые кукловоды.
– Умираете?
Генрих не ответил, глядя над собой.
– Что ж. Я не спасу вас. Считаю ваше нападение официальным объявлением войны.
Никас подошел к стеклу.
– Генрих, я каждый день смотрю на город. Он мне противен. Столько надежд здесь похоронено. Но смотрю на звезды, и вижу столько сияния, возможностей, величия.
– Ты мотылек, мой мальчик… Икар…
Слабый голос выдавил в пространство кабинета еле слышные слова. Тот, кому они адресовались, развернулся на каблуках.
– Что?
– Ты… Как мотылек, летишь на свет. Он тебя и погубит… Иногда… Иногда требуется трезво оценить…
– А вы думаете, я это придумал сам себе? Сотни человек трудились над тем, чтобы придумать альтернативу кораблю-поколению!
– Я не могу поверить…
Эти слова прошелестели, практически растворившись в воздухе. Никас подбежал к старику и склонился над ним.
– Не могу поверить… Что человечество поведет больной… Кто бы мог подумать…
– Не теряйте сознания! Мы не закончили.
– Никас… Откуда ты знаешь, что твои люди ничего не напутали… Когда переносили твой разум? Ты ли это?
Губы Генриха Крузе замерли. Как и его грудь. Взгляд уперся в точку на потолке.
– Надеюсь, что я, – грустно улыбнулся мужчина.
Никас встал в полный рост. Перед ним лежал мертвый человек, олицетворявший упадок и закостенелость. Но его смерть не радовала. Никас Стейли вернулся к окну.