Выкрики и выстрелы на перевале подхлестнули ее. И вот она уже у пастбища. Выиграть время, пробиться к большой, оживленной магистрали, затеряться в человеческом потоке, улизнуть, пока не поздно, из этих опасных мест — вот в чем был единственный смысл ее существования в настоящую минуту.
Зная, что где-то должен быть еще третий диверсант (Коваль еще не знал, что третий — это «третья», об этом знала только группа Воробьева), капитан без лишних церемоний обратился к «Джону»:
— Где третий?!
С уст «Джона» уже готово было сорваться признание, но слово «третий» насторожило его. Значит, эти пограничники еще не все знают. Стоит ли преждевременно раскрываться? Не лучше ли пока воздержаться.
— Н-не знаю…
— Вы были вместе?
— Да, потом разошлись…
— Где разошлись? Здесь вас двое.
— Раньше… Но трет…ий остался на дороге.
— Какой дороге?
— Внизу…
— Где внизу?
— Надо возвращаться, чтобы показать…
— Пойдем. Но учтите, обман вам дорого обойдется.
Снизу тем временем подходила группа майора Воробьева. Диверсанта ждало разоблачение.
Перед тем, как спускаться вниз, капитан Коваль решил все же «пошарить» в окрестностях. Вскоре один из пограничников, ефрейтор Баканов, заметив с опушки пастбищный луг, направился туда: нет ли там кого?
Между тем парашютистка скрытно, кустами пробралась уже наполовину. На лугу находился мальчик-пастушонок, лет двенадцати, пасший отару овец. Она подошла к нему.
Пастушонок с удивлением посмотрел на внезапно появившуюся незнакомую женщину. Та молча опустилась рядом с ним, поближе к отаре, чтобы выглядеть человеком, имеющим прямое отношение к пасущемуся стаду.
— Тетя, вы откуда?
Вопрос этот не понравился диверсантке. Она уже поняла, что пастушонок может ее выдать приближающемуся пограничнику. Как же быть?
Приветливо улыбнувшись, она погладила по голове мальчика.
— Разве не узнаешь меня?
— Не-ет… — протянул тот, как-то недоверчиво посмотрев на нее.
К счастью, испуганные кем-то овечки, пасшиеся в отрыве от общего стада, побежали к лесу.
— Смотри, хлопец, как бы не убежали!
Пастушонок вскочил, оглушительно щелкнул бичом и устремился в сторону убежавших овечек. Совсем близко вышел из-за деревьев ефрейтор. Он услышал, как женщина кричала вслед убетаншему пастушонку:
— Петро! Петро! Гони их сюды!
Внешне картина не вызывала подозрений. Баканов подошел ближе.
— Брат? — кивнул он в сторону убежавшего пастушонка.
— Так…
«Почему такое небольшое стадо пасут двое?» — подумал Баканов.
Пограничник еще раз окинул взглядом «пастушку»… Одежда местная, украинская, говор тоже, но вот… обувь… — туфли на низком каблуке и чулки… На пастбище в таком виде не ходят… И лицо уж очень бледное…
— Вы откуда, гражданка? — строго спросил Баканов.
— Здешняя…
— Из какого села?
— Не из села, а с хутора Горного.
Баканова этот ответ еще больше насторожил. Жителей хутора он знал наперечет. Такой женщины он там никогда не встречал.
Диверсантка поняла, что ей не избежать проверки. Значит — провал! Она решилась…
Нагнувшись, будто поправить чулок, она выхватила пистолет. В какую-то долю секунды ефрейтор, успев заметить пистолет в руке женщины, отклонился. Пуля просвистела мимо. В тот же миг Баканов ловким, сильным ударом вышиб пистолет из руки диверсантки. Тогда та бросилась на него, пытаясь вырвать автомат и подножкой свалить на землю. Баканов почувствовал в завязавшейся рукопашной, что женщина сильна, натренирована, владеет коварными, специальными способами борьбы. Но через несколько секунд диверсантка была приведена в «чувство» и связана.
Баканов дал сигнал автоматной очередью.
…На перевале встретились группы капитана Коваля и майора Воробьева. Слева подошла еще одна группа пограничников. Самолету, помогавшему в поиске, был дан сигнал возвращаться домой. Помахав крыльями, он полетел на свой аэродром.
Так провалилась шпионско-диверсионная операция «Ястребиная ночь», задуманная иностранной разведкой. Не удалось врагам Советского Союза перебросить через границу в наш тыл своих агентов для шпионажа и диверсий…
А как же самолет, нарушивший воздушные границы Советской страны? Неужели безнаказанно ушел?