Рука Гордеева потянулась к ремню, но тут же он вспомнил, что запасной диск остался далеко позади в снегу. Старшина почувствовал на холодном лбу горячую испарину. Он четко представил себе: рядом за сугробом ехидно, удовлетворенно улыбается лысый.
«Так вот ты каков, ты действительно волк!» — подумал Гордеев и отложил в сторону ненужный автомат. Подышал на негнущиеся пальцы, нащупал в кармане гранату.
А лысый, видно, догадывался, что ему уловка удалась. Он попытался ползти — пограничник не стрелял, осторожно приподнял голову — автоматной очереди не последовало. Старшина молчал.
Держа пистолет наготове, лазутчик медленно, упираясь левой рукой в снег, стал на колени. В ту же секунду что—то небольшое, темное вылетело из—за сугроба, ударилось о твердую снежную глыбу, покатилось лысому под ноги. Глаза его полезли на лоб, животный ужас сковал мозг: «граната!». Он нырнул головой в снег, обхватил его руками, ожидая вспышки, грохота взрыва, И вдруг кто—то тяжелый навалился на него сверху, сильные пальцы сдавили ему кисти рук, заломили за спину, вырвали холодный парабеллум. Лысый задохнулся, захрапел, дернулся всем телом. Резкая боль в суставах принудила его замереть неподвижно.
Гордеев скрутил врагу руки ремнем, положил его на бок. Тяжело дыша шагнул в сторону, поднял гранату, стер рукавом прилипший к ребристому металлу снег.
Лысый следил за движениями старшины взглядом сумасшедшего, И Гордеев не выдержал. Стуча зубами от холода, проговорил:
— Если из гранаты вынимают запал, она никогда не взрывается. Ясно?
Козлов поставил протертый вычищенный автомат в пирамиду рядом с автоматом Гордеева. Только что взошло солнце. Пробившись сквозь окно, лучи его заплясали ослепительными зайчиками на посветлевшей от смазки вороненой стали оружия.
Старшина замолчал, неторопливо вытер ветошью руки, искоса взглянул на солдата.
Тяжело ступая набухшими от влаги сапогами, Козлов отошел от пирамиды, присел на скамейку. Лицо молодого пограничника за ночь чуть осунулось, но глаза оживленно блестели. С нескрываемым восхищением он смотрел на Гордеева, все еще находясь под впечатлением его рассказа.
— Устал? — мягко спросил старшина. — Сначала тяжело, потом войдешь в норму. Такая, брат, наша служба.
— Да нет, я ничего... Я вот все думаю, товарищ старшина, каким образом тот нарушитель, усатый, оказался двойником начальника заставы. Странно... Или это случайность?
Гордеев согнал с лица улыбку, жестко сжал рот,
— Случайностей, Козлов, на границе не бывает. Оттуда,— он показал рукой в окно, где виднелись в утреннем тумане очертания пограничных вышек,— с той стороны по—видимому специально следили за нашим участком и не одни день. Воли наблюдение и за Марюшиным, изучали, как он одевается, как выглядит. Вот так и снарядили одного из диверсантов на манер начальника заставы. Кстати, усов убитый не носил, они у него были наклеены.
— Но с какой целью это делалось?
— Значит нужно было им. Что—то замышляли. Лысый где надо все сообщил, я уверен. Но расспрашивать у нас не полагается: кто, да как, да что показал задержанный. Такая служба... А что касается уловок — враг хитер, у него припасены десятки фокусов. «Усатый» — это что... Приходилось видеть кое—что и похлеще. Ладно, ладно, расскажу, что с тобой поделаешь. Но не теперь, в другой раз как—нибудь, на досуге.
В.БЕЛЯЕВ ЕГО ВЕРНЫЙ ДРУГ
Прошлой осенью мне снова довелось побывать в селах, расположенных на берегу Западного Буга.
Вместе с офицерами пограничных войск мы объезжали от Сокаля до Устилуга одну за другой развалины тех пограничных застав, которые в ночь с 21 на 22 июня 1941 года первыми приняли на себя неожиданный удар гитлеровского вторжения. Мы хотели точно выяснить, в каких именно местах надо воздвигнуть памятные обелиски в честь первых храбрых Великой Отечественной войны.
В густом сосновом лесу, поблизости пограничного волынского села, на обочине узкой песчаной дороги мы увидели две могилы, и шофер сразу затормозил машину.
У изголовья могильного бугорка, покрытого жухлой травой и увядшей хвоей, возвышался красный деревянный постаментик. На кусочке жести было выведено белой краской:
«ТЕРЕНТIЙ МАТВIЙОВИЧ»
Рядом, шагах в пяти, виднелась могилка размером поменьше, очень похожая на детскую, но без всяких опознавательных знаков. Шофер нагнулся и поднял палку с прибитой к ней фанеркой.