Приветливо улыбнувшись, она погладила по голове мальчика.
— Разве не узнаешь меня?
— Не—ет...— протянул тот, как—то недоверчиво посмотрев на нее.
К счастью, испуганные кем—то овечки, пасшиеся в отрыве от общего стада, побежали к лесу.
— Смотри, хлопец, как бы не убежали!
Пастушонок вскочил, оглушительно щелкнул бичом и устремился в сторону убежавших овечек. Совсем близко вышел из—за деревьев ефрейтор. Он услышал, как женщина кричала вслед убетаншему пастушонку:
— Петро! Петро! Гони их сюды!
Внешне картина не вызывала подозрений. Баканов подошел ближе.
— Брат? — кивнул он в сторону убежавшего пастушонка.
— Так...
«Почему такое небольшое стадо пасут двое?» — подумал Баканов.
Пограничник еще раз окинул взглядом «пастушку»... Одежда местная, украинская, говор тоже, но вот... обувь...— туфли на низком каблуке и чулки... На пастбище в таком виде не ходят... И лицо уж очень бледное...
— Вы откуда, гражданка? — строго спросил Баканов,
— Здешняя...
— Из какого села?
— Не из села, а с хутора Горного.
Баканова этот ответ еще больше насторожил. Жителей хутора он знал наперечет. Такой женщины он там никогда не встречал.
Диверсантка поняла, что ей не избежать проверки. Значит — провал! Она решилась...
Нагнувшись, будто поправить чулок, она выхватила пистолет. В какую—то долю секунды ефрейтор, успев заметить пистолет в руке женщины, отклонился. Пуля просвистела мимо. В тот же миг Баканов ловким, сильным ударом вышиб пистолет из руки диверсантки. Тогда та бросилась на него, пытаясь вырвать автомат и подножкой свалить на землю. Баканов почувствовал в завязавшейся рукопашной, что женщина сильна, натренирована, владеет коварными, специальными способами борьбы. Но через несколько секунд диверсантка была приведена в «чувство» и связана.
Баканов дал сигнал автоматной очередью.
...На перевале встретились группы капитана Коваля и майора Воробьева. Слева подошла еще одна группа пограничников. Самолету, помогавшему в поиске, был дан сигнал возвращаться домой. Помахав крыльями, он полетел на своп аэродром.
Так провалилась шпионско—диверсионная операция «Ястребиная ночь», задуманная иностранной разведкой. Не удалось врагам Советского Союза перебросить через границу в наш тыл своих агентов для шпионажа и диверсий...
А как же самолет, нарушивший воздушные границы Советской страны? Неужели безнаказанно ушел?
IVКак любит каждый авиатор замечательное слово — воздух, без которого нельзя дглшать и жить; воздух, в котором можно с наслаждением парить на самолетах, летающих теперь со сказочной скоростью! Как надо беречь этот чистый воздух мира, воздух своей любимой Родины.
Но есть и другое слово «воздух» — слово тревоги, когда Родине угрожает враг, посягающий на твое небо, твою землю, счастье твоего родного народа, когда надо смело и решительно защищать их от врага, ие щадя — если это потребуется — собственной жизни,— и победить! Обязательно победить!
...В эту ночь в авиаполку дежурил командир эскадрильи майор Бывалов. В тот миг, когда пограничником Павловым был дан сигнал «воздух», воющая сирена тревоги взбудоражила аэродром.
Затем прозвучал приказ:
— Границу нарушил иностранный самолет... Комэску майору Бывалову с ведомым старшим лейтенантом Коч—киным — первой парой по самолетам!
— Снять заглушки!
— Сорок седьмому и сорок девятому — запуск!
Заработали двигатели. Мягкий шелест, через секунду переходящий в звенящий, нарастающий гул.
Закрыв фонарь, Бывалов по радио доложил:
— Герметизирую! Готов! Разрешите выруливать?
— Разрешаю!..
— Взлет!
В воздух высоко ушла зеленая ракета.
Самолет рванулся вперед, с грохотом помчался по плитам взлетно—посадочной полосы... Бывалов потянул ручку на себя, истребитель круто пошел вверх, острым клинком прорезая многослойную толщу облаков.
Ведомый точно следовал за ним, строго придерживаясь интервала. Слаженность, слетанность пары! Как важно это в бою!
По радио Бывалов спросил:
— «Кондор»? Я сорок семь. Уточните задачу.
Голос с земли ответил:
— Слышу хорошо. Пробивайте всю облачность. Курс 230. Высота 8 тысяч. После набора высоты скорость максимальная.
— Понял вас.
Как четок и краток авиационный язык! Да иным он и не может быть, когда на все движения и мысли отводятся доли секунд, мгновения.
Никто из летчиков, идущих на перехват, пока не знал ни маршрута, по которому будет следовать вражеский самолет, для них именуемый теперь просто — «цель», ни высоты его полета, ни маневров, какие он намерен совершать. И надеяться надо на «всевидящее око» — радиолокатор. Даже сквозь густую пелену дождя и тумана видит этот безотказный «глаз».