— Не бойся, командир, — Верескун нарочито сделал ударение на последнем слове. — Случится бить по настоящей, моя рука не дрогнет. — Он резко повернулся, намереваясь идти к месту чистки оружия.
— Подожди, — остановил его Владимир. — Давай поговорим.
— Я вас слушаю, — уклонился Богдан от товарищеского тона.
— Зачем же так? Что из дома пишут?
Верескун исподлобья посмотрел на Литвиненко.
— Всякое пишут…
— А все-таки?
Богдан медлил с ответом.
— Пишут, например, чтобы я брал пример с Владимира Литвиненко, который дослужился уже до младшего командира…
— Ну, и бери, — шутливо сказал Владимир.
— А я не хочу, — откровенно и зло отрезал Богдан. — Противны все, кто здесь выслуживается.
— Служить бы рад, выслуживаться тошно, — не меняя дружеского тона, перефразировал Владимир пословицу и серьезно добавил: — Выслуживаться и честно служить — понятия разные…
— «Действуй по уставу, — завоюешь честь и славу». Это ты мне хочешь сказать? Пустая фраза. «Твой командир — наставник и друг». А что, если этот командир выскочка, карьерист и нисколько не умнее тебя? Все равно подчиняйся, да? Противно. Понимаете, товарищ Литвиненко, противно?!
— Кто себя считает умнее других, тот уже не умен, — Владимир начинал выходить из равновесия.
— Я не глупее тебя.
— Не глупее, — согласился Владимир, — но капризнее и ленивее. За это тебя и не любят в отделении.
— Ты ребят настроил против меня.
— Напраслину несешь. Наоборот, я за то, чтобы мы были все дружны. На границе иначе нельзя. Нам доверили…
— Знаешь, Литвиненко, — перебил его Верескун, — надоели мне эти высокопарные слова. И вообще отстань от меня по-хорошему. — Он повернулся и размашисто пошел под навес.
Владимир его не остановил. Он видел, как Верескун раздражен, понимал, что говорить с ним о чем-либо не время.
Через полчаса отделение младшего сержанта Литвиненко сдавало физическую подготовку. Солдат решили пропустить в алфавитном порядке. Из строя вышел низкий и полный Борис Абрикосов, На учебном пункте он вызывал общий хохот, когда выполнял упражнение на снарядах. Неуклюжий и малосильный, солдат беспомощно висел на перекладине, смешно болтал ногами, не умея подтянуться. Литвиненко, тогда еще рядовой, взял над ним шефство, и парень у всех на глазах за полгода заметно подтянулся. Перед итоговой проверкой Борис больше других проводил свободное время на спортивной площадке. И все же Абрикосов считался в отделении слабым.
Вот он разбежался, на мгновение остановился, метнул гранату.
— Точно! — раздался голос из шеренги. — Молодчик, Боря!
А «молодчик» тем временем бежал дальше, поднялся на бум и, балансируя, как эквилибрист, успешно преодолел его. Впереди многозигзагный проход, высокий забор, стена с окном. Трудную полосу препятствий Абрикосов преодолевает без ошибок и укладывается в короткое для него время.
— Хорошо! — подытоживает офицер. Солдаты захлопали в ладоши, и лишь Богдан не шелохнулся. Его слегка прищуренные глаза придавали лицу хитрое выражение.
— Рядовой Верескун!
— Я! — отозвался Богдан и вышел из строя.
Владимир пристально наблюдает за его действиями. Побежал вяло, гранату бросил как бы нехотя — она не долетела до цели. Не преодолев бум, долго карабкался на забор, а когда подбежал к стене, поверяющий махнул рукой — время истекло.
— Притворяется он, товарищ командир! — крикнул Абрикосов. — Верескун лучше меня все может делать…
Богдан шел к отделению без тени смущения, с тем же хитрым прищуром глаз.
— Встаньте в строй, — спокойно сказал Литвиненко. Он не разделял мнения рядового Абрикосова.
«Что творится в последние дни с Богданом?» — беспокойно думал Владимир. Зная его слабые стороны, младший командир уловил в поведении Верескуна новое — браваду и одновременно растерянность.
Жизнь на заставе шла своим чередом. Она не ограничивалась службой, работой и учебой. Молодежь в любых условиях остается молодежью. Парни дружили, смеялись, шутили, бывало и ссорились между собой. Так живут, всюду, где собирается молодежный коллектив. Кто-то над кем-то пошутил, ловко сострил — все посмеялись над неудачником. И никто в отделении Литвиненко серьезно не обижался на шутки товарищей, никто, кроме Верескуна. Владимир переговорил с солдатами, убедил каждого, что шутить над Богданом не следует — такой уж, мол, у него характер и он, Верескун, сам этому не рад. Помня, что неодинаковые сердца бьются под стандартными куртками, Литвиненко большую роль отводил индивидуальному подходу. По его просьбе комсомольский вожак заставы дал Богдану поручение — выступить на диспуте по теме «Как я готовлюсь стать защитником социалистического Отечества». Верескун молча положил бланк комсомольского поручения в карман бушлата. Младший сержант облегченно вздохнул. Он надеялся, что Богдан увлечется этим вопросом, хорошо подготовится, выступит интересно, и ребята в отделении изменят к нему отношение.