Встрепенулся аул от шума. Колхозники заметались, спросонья не зная, что делать, куда и за кем бежать. Потерял из виду своего напарника и Мухам.
Уже за поселком, почти одновременно, раздалось еще несколько выстрелов. Кто посмелее, побежал туда. Атрек Тувакмурадов первым натолкнулся на смертельно раненого вожака молодежи. Обливаясь кровью, Агаханов пытался подняться. Но перед смертью он сумел только показать рукой в сторону, куда скрылась банда.
Через несколько минут, уже вдали от аула, у реки, снова загремели выстрелы, Это в бой с бандитами вступили советские пограничники…
…Стоит у здания скромный обелиск, бессмертный памятник комсомольскому вожаку, сельскому учителю, замечательному человеку. У подножья — цветы.
Бой у заставы
ел 1929 год. Али Аббасов после окончания общевойскового училища приехал из Ташкента в Мары. Получил должность командира учебного эскадрона. Несколько месяцев служилось легко и интересно. Конное дело Али любил и с душой обучал молодых красноармейцев джигитской ловкости. Дом у командира эскадрона — недалеко, в Байрам-Али. Оставит, бывало, за себя помощника, сядет на быстроногого скакуна и птицей летит к родному селению.
Немного в те времена было в Туркмении красных командиров, а в Байрам-Али, почитай, единицы. Битком набьются люди в кибитку — родные, друзья, соседи. Сидят, пьют кок-чай и ждут от образованного земляка интересных речей, полезных советов. Али должен знать все, не зря же его четыре года учили на командира, примяли в коммунисты. А байрам-алийцев больше всего тревожили непонятные колхозы. Что это такое? Кому в них надо вступать, кому воздержаться?
А как понять Керим-хана? Во всей округе известный он человек. Богато жил при царской власти, приспособился и при советской.
Говорят, он и сейчас — влиятельный человек. Так ведь надо хорошо разобраться, на кого влияет. Белуджей своих от туркмен отделяет, ведет с ними тайные разговоры. И зачем поспешили подарить ему маузер? Сами с басмачами не справимся, что ли? Керим-хан может подвести Советскую власть. Ох, может! Мутные он речи в народе говорит, и глаза у него мутные. Непонятной он души человек. За таким надо следить да следить.
Как-то в одно из коротких пребываний командира дома пожилой сосед сказал ему:
— Керим-хан объявил, что организует колхоз. К нему в Иолотань семьями идут люди, сгоняют скот. Ему все верят. А вот я, старый Мамед, не верю. Эта хитрая лиса затевает что-то недоброе. Смотри, красный командир, тебе голову придется подставлять под его пули…
Весело на эту речь рассмеялся Али:
— Не бойся, отец. Наши люди поняли, что значит Советская власть. Поймут, и что такое колхозы. Не пойдут они против нас. Ну, а басмаческие банды мы разобьем. О Керим-хане ничего плохого сказать не могу. Колхоз — дело хорошее, сумеет организовать — честь ему и хвала.
— Вам, командиры, виднее, — вздохнул старик и отошел в сторону.
Не придал Али серьезного значения разговору со старым Мамедом. Всюду есть Советская власть, органы. Разберутся, что к чему. Старик что-то преувеличивает, путает.
Но тревожные слухи о новых басмаческих шайках продолжали расти. В них верили и не верили, а поэтому на события местные люди реагировали по-разному: об организуемом в Иолотане колхозе одни говорили громко и весело, другие — шепотом и со страхом.
К тому времени в Туркмении уже мало кто поддавался провокационным слухам, что не продержится, мол, Советская власть, что найдутся какие-то силы и восстановят старые порядки. Здравомыслящие в это поверить не могли. Но на границе люди продолжали проливать кровь.
Али узнал, что на 183 километре, между станциями Сары-Язы и Имам-Баба, в схватке с басмачами погиб помощник коменданта пограничного отряда Полянский, тот самый Полянский, с которым всего два месяца назад он вместе фотографировался. А через некоторое время Али Аббасову пришлось заменить начальника заставы. Вот здесь-то молодой командир и понял всю сложность и ответственность пограничной службы.
В приграничных районах часто появлялись мелкие шайки басмачей, контрабандистов. Одни старались прорваться за кордон, другие тайно пробирались со стороны сопредельного государства. Банды нарушителей появлялись почти на всех участках южной границы. Басмачи грабили мирное население, зверски расправлялись с сельскими активистами. Озлобленные, они не щадили даже беззащитных жителей — стариков, женщин, детей. Бандиты иногда вырезали целые семьи дайхан.