Эти маски, стилизованные под маски театра Но, были выполнены настолько талантливо, что по спине бежали мурашки. Каждая из них запечатлела разные эмоции, но в той или иной степени они изображали страдания и надрыв. Как та маска, что была куплена Аозаки и из-за которой мы познакомились с мастером. А еще эти лица вполне определенно напоминали лица убитых девушек с фотографий — овалом, чертами, пропорциями. Держа в руках эти две маски, я медленно перевел взгляд на третью, недоделанную маску, лежащую в ворохе мелких опилок. Вот зачем нужен воск… И от этого осознания мне стало невыносимо горько и больно, словно мне плюнул в лицо или ударил дорогой мне человек. Я почти представил себе выражение лица Шики, когда она узнает об этом. Он убил собственную жену, насилует, убивает и уродует женщин. Микия, тебе все еще его жалко? Тебе жалко этого раздавленного пожранного собственной пустотой и болью человека, а не этих несчастных девушек? Да. Похоже, ничему меня жизнь не учит.
В тишине я услышал, как где-то хлопнула дверь. От неожиданности я чуть не выронил фонарь и стал поспешно запихивать маски обратно в шкаф — на ощупь, потому что свет я выключил. Снаружи уже доносились голоса. Вслепую на ощупь я пятился вглубь мастерской, натыкаясь на стулья, озираясь по сторонам и прикидывая, успею ли я добежать до окна, но тут же отмел эту идею, когда уперся спиной в какой-то шкаф, перегораживающий часть комнаты. Я пошарил рукой — слева было пусто, видимо, шкаф стоял посередине. Туда я и нырнул, зажав себе рот и нос ладонью.
Услышав, как открывается дверь, я постарался даже дыхание задержать. Как же я влип. По сравнению с моим нынешним положением, перспектива попасть под статью за проникновение с почти взломом была намного радужней. В полиции, по крайней мере, не срезают с людей кожу и не полосуют лица. А эта мастерская, похоже, была местом, где Накамура и совершал убийства.
Я сам забрался в логово убийцы.
Который, похоже, заманивал сюда новую жертву, потому что один из донесшихся голосов явно был женский.
Щелкнула дверная ручка, послышался скрип открывающейся двери и вспыхнул яркий свет, который меня ослепил. Я зажмурился, хоть и понимал, что нельзя закрывать глаза, что надо быть готовым к возможному бегству.
Спустя несколько мгновений я с трудом разлепил ресницы на казавшемся ослепительным свету и повел головой, оглядываясь. Похоже, я сидел за шкафом, отделяющим рабочую часть мастерской от другой. Прямо передо мной возвышался стол, потертое кресло, в углу — печь. Никакого запасного выхода видно не было, выход был всего один, он же и вход, в который сейчас зашел убийца вместе с новой жертвой. От тяжелых гулких шагов по деревянному полу я едва голову в плечи не втянул и лихорадочно огляделся по сторонам, выискивая что-нибудь, чем можно будет отбиться в случае, если Накамура обнаружит меня здесь и решит напасть. Но, как назло, все инструменты остались в рабочей части мастерской. Рядом лежали в ящике деревянные бруски, видимо, заготовки для возможных масок. Верхняя казалась достаточно увесистой и была больше остальных. За нее я и схватился как утопающий за соломинку, чтобы хоть что-то использовать в качестве самообороны.
Но деревяшка едва не выпала из моих ослабевших пальцев, когда я услышал знакомый женский голос.
Я облился холодным потом. Что она здесь делает?! Не на экскурсию она пошла, это очевидно.
Послышался звук шагов, какая-то возня и глухой стук.
Пренебрегая собственной безопасностью, я, стараясь двигаться как можно тише, с трудом поднялся, опираясь на ноющую ногу.
Снова раздался голос Шики и вслед за этим звонкий шлепок, как от хлесткой пощечины.
Он ее ударил.
В голове у меня зазвенело от ярости, и я выглянул с правой стороны стеллажа.
Внутри меня все смерзлось, из легких разом выбило весь воздух. Я просто стоял и смотрел.
Шики лежала на крышке стола, как кукла. Волосы ее разлетелись по деревянной, когда-то лакированной поверхности стола, надорванный ворот юкаты распахнулся — блеснула бледная кожа ее шеи и плеча, а этот двуличный чокнутый подонок уже навалился на нее сверху.
…первая жертва была изнасилована и жестоко избита…
Я до онемения пальцев стиснул деревянный брусок, которым думал обороняться от Накамуры. Мир перед глазами передернулся багровой пеленой, в которой я очень отчетливо видел, как рука убийцы скользит по гладкому нежному плечу, как узорная ткань сползает с ее плеча, открывая выступающие ключицы и грудь, которые я сегодня ласкал и целовал и которых вот-вот коснутся его грязные лапы. От одной этой мысли у меня еще больше потемнело в глазах и я, как наяву, увидел, как деревянный брусок со всей силы опускается на затылок масочника, проламывая основание черепа и сминая хрупкие косточки позвонков.
Меня вывело из этого ступора, показавшегося мне вечностью и длившегося на самом деле не больше нескольких секунд, резкое движение убийцы, схватившегося за резак и рванувшего Шики за волосы. Она что-то сказала ему, тихим голосом, я даже не разобрал — кровь прилила в голову и так стучала в висках, что казалась мне оглушительным грохотом. В ту секунду я как-то не задумывался, почему Шики лежит под ним так покорно, что она может дать яростный отпор и зачем-то бездействует, позволяя этому чудовищу хватать ее за ноги.
Наверное, впервые в своей жизни я разозлился настолько, что был готов ударить человека и забить его до смерти.
Рванувшись из своего сомнительного укрытия, я метнулся к ним и обрушил зажатый у меня в руке деревянный брусок ему на голову — наотмашь со всей силы. И я бы попал, если бы в этот момент Накамура неожиданно не согнулся пополам и шарахнулся от меня, видимо, успев заметить боковым зрением мое движение. УБЛЮДОК!
— ОТОЙДИ ОТ НЕЕ! — чуть не врезавшись в стол, я развернулся и бросился на выпрямившегося убийцу, ударившись плечом ему в грудь. Вместе мы с грохотом влетели в какой-то верстак, от удара развалившийся под нашим весом, а Накамура уже с силой отшвырнул меня от себя. Теперь уже я спиной врезался во что-то твердое, на поверку оказавшееся стеллажом и обрушившееся на меня банками с красками, стеклянными бутылками и еще какой-то дрянью вперемешку с обломками полок. От удара я потерял равновесие и свалился на колени.
========== 2.9 ==========
Он был мне противен.
Отчего-то даже более противен, чем Ширазуми, Арайя и весь выводок его подопытных кроликов. И дело было даже не в том, что, навалившись всем своим весом, он трогал меня своими грязными руками, полагая, что может меня изнасиловать. Хотя и в этом тоже. Но больше — в том, что он был до омерзения жалок. Я могла понять его ритуалы, маски, нанесенные увечья, убийства, но сейчас он напоминал животное: с бездумным вожделеющим взглядом, потеющими руками и учащенным дыханием. Его гримаса напоминала его же маску, которая так восхитила Аозаки: выпученные бездумные глаза, искаженные похотью черты и ни капли осознания.
Черт возьми, Накамура — просто слабак, который не в силах выдержать груза своего греха. Каждый раз он позволяет пустоте поглотить себя.
Это падение.
Бегство.
Трусость.
Одним словом — слабак.
Моя голова дернулась в сторону, когда он наотмашь ударил меня меня по лицу. Щеку обожгло, губу разорвало о зубы, и я почувствовала металлический привкус крови во рту. Впрочем, Мастер был аккуратен: повреждение было только внутренним. Кажется, он ценил внешнюю красоту и благопристойность. Я облизала губы и проглотила слюну, наполовину смешанную с кровью.